— Город такой, — покуривая и щурясь на солнце, сказал ему Шуня. — Каким был, таким, видать, и остался. Вот они и построились в сторонке — к богу поближе, от дураков подальше. Чтоб имущество не так часто пропадало.

Неразговорчивый Мама вдруг оживился и принялся косноязычно пересказывать замшелую, давно навязшую на зубах историю о кладе, найденном в середине семидесятых в одном из монастырских корпусов. Там, на первом этаже, в то время размещалась слесарная мастерская ПТУ механизаторов, и вот, когда пэтэушному начальству зачем-то понадобился еще один проем в перегородке, который-то по счету удар лома пролил на замусоренный обломками кирпича и штукатурки пол дождь золотых и серебряных монет царской чеканки…

— Вот залудил, — восхитился Удав. — Слышь, братан, да этой новости скоро сорок лет! Знал я, что у тебя зажигание позднее, но это, сука, рекорд!

— А в репу? — насупился Мама.

— А догони, — оторвав тощий зад от скамейки, будто и впрямь собрался бежать, задорно предложил Удав.

Ухмыляющийся Шиша открыл рот с явным намерением ввернуть какую-то остроту, но тут опять позвонил Маланья, и Шуня нетерпеливым жестом призвал коллег к молчанию.

— По коням, — сказал он, завершив короткий разговор. — Выдвигаемся, пацаны.

Боевая колесница Шуни и его бойцов представляла собой тюнингованную под внедорожник «Ладу» девятой модели. Мышасто-серая, с усиленной подвеской, заметно увеличенным клиренсом, с «кенгурятником» на переднем бампере и укрепленной на крышке багажника запаской, она действительно имела куда более серьезный внешний вид, чем похожий на оснащенное колесами зубило прототип, и когда-то служила предметом гордости своего владельца. Но с тех пор утекло уже довольно много воды, и Шуня начал всерьез подумывать о приобретении настоящего джипа. Деньги на эту покупку у него имелись, но имелся и сдерживающий фактор в лице начальника полиции Сарайкина. Сарайкин недавно купил новенький «туарег» — явно поскромничал, потому что запросто мог позволить себе хоть «хаммер», хоть «кадиллак». Его можно было понять: ездить на тачке, которой не может похвастаться начальник областного управления, ему не по чину. По этой же самой причине Шуня не мог позволить себе автомобиль, хоть в чем-то превосходящий «туарег» Сарайкина или хотя бы равный ему, а тратиться на ржавое старье не хотелось — на что ему ископаемый сундук, который чаще ремонтируется, чем ездит?

Кроме того, «девятку», если что, было не жаль. Что — «если что»? Да мало ли, при его-то образе жизни!

Шиша уселся за руль, Шуня устроился на «хозяйском» месте справа от него, а Мама с Удавом разместились сзади. Пожилой движок неохотно ожил, и известная всему городу машина, покрякивая амортизаторами на многочисленных неровностях дороги, покатилась в направлении единственной городской гостиницы.

Гостиница, построенная примерно в те же времена, когда в монастыре нашли клад, с момента ввода в эксплуатацию и до сего дня называлась «Полет». Шуня родился в Мокшанске и здесь же вырос, и до сих пор воспринимал это название как привычную данность: «Полет» и «Полет», и что тут такого? Должна же гостиница как-то называться! А теперь вдруг задумался: а почему, собственно, «Полет»? Кто тут летает, куда? Разве что из окошка третьего этажа на заплеванный газон по пьяному делу…

Чтобы скоротать время в пути, он озвучил это свое недоумение и получил подробное разъяснение — как ни странно, от Мамы. Расположенный близ городской черты аэродром, о существовании которого в городе мало кто помнил ввиду его полной ненадобности, мог худо-бедно принять «кукурузник»; регулярные рейсы прекратились давным-давно, но когда-то местные авиалинии работали довольно-таки бойко. Гостиница была построена почти одновременно с аэродромом, и как еще ее следовало назвать, если не «Полет»?

Подумав, Шуня согласился: да, пожалуй. В те времена названия старались придумывать как раз такие — героические, со значением, устремленные в светлое будущее: «Полет», «Космос», «Заря»… Да, видно, так оно и было, как Мама говорит. С аэродрома давно никто не взлетает, кроме легкомоторных тарахтелок сельхозавиации, девяносто процентов горожан видели самолет только по телевизору, а название осталось как памятник несбывшимся мечтам и неосуществленным планам. Эх, строители коммунизма! Куда ж вы смотрели, чем думали? Строили коммунизм, а построили царство подполковника Сарайкина…

Шиша загнал «девятку» на стоянку перед гостиницей, заглушил мотор и воткнул первую передачу, поскольку стояночный тормоз давно перестал заслуживать доверия. Гостиница фасадом выходила на площадь, в результате чего та постепенно, сама собой, превратилась в парковку. Поначалу тут парковались все, кто хотел, причем совершенно бесплатно, но Сарайкин быстро навел порядок, и теперь мужики в камуфляжных костюмах и оранжевых жилетах аккуратно собирали с автомобилистов дань. Автомобилисты ворчали, поминая лихие девяностые и ментовский беспредел, но платили, потому что никому не улыбалось на собственной шкуре проверить, что такое на самом деле этот пресловутый беспредел. Оранжевые жилеты и сейчас отсвечивали неподалеку, отираясь в тени памятника Степану Разину, но к машине Шугаева никто не подошел: ее, как и самого Шуню, тут хорошо знали.

Оглядевшись, Шуня почти сразу заметил припаркованный прямо напротив гостиничного подъезда черный «ягуар» с московским регистрационным номером.

— Вот это аппарат, — восхищенно протянул с заднего сиденья Удав. — Мне б такой!

— Заработай, — мстительно предложил не забывший про «позднее зажигание» Мама.

— Хорош порожняк гонять, — скомандовал Шуня. — Айда, посмотрим, что за фрукт.

Действуя согласно полученной от Маланьи инструкции, он повел свое войско прямиком в гостиничный ресторан. Скучавшие на площади таксисты приветствовали их, пожимали руки, но затеять беседу никто даже не попытался: целеустремленность, с которой четверка известных в городе личностей двигалась в избранном направлении, говорила сама за себя, и никому не улыбалось оказаться даже косвенно втянутым в то, что, судя по некоторым признакам, тут должно было вот-вот произойти. На крыльце ресторана Шуня остановился, чтобы окинуть взглядом площадь. На противоположной стороне, около универмага, затормозил только что подкативший полицейский «уазик» — Маланья, как и обещал, прислал подкрепление на случай, если москвич вздумает быковать. Несмотря на все предупреждения майора о том, что столичный гость будто бы очень и очень крут, Шуня находил такую страховку излишней: с Мамой не очень-то побыкуешь, да и остальные не лыком шиты.

Как и предсказывал Маланья, москвича они заметили и опознали сразу. Одетый, как картинка из модного журнала, рослый мужик с внушительными габаритами и абсолютно незнакомой фотокарточкой сидел за столиком в углу полупустого ресторанного зала и с аппетитом уплетал испачканные бледной, похожей на рвотную массу субстанцией слипшиеся макароны.

— Гляди, жрет! — ужаснулся Шиша. — В натуре, жрет! Во, во, гля, пацаны — даже глотает! А еще на «ягуаре» рассекает… Это ж комплексный обед!

— Комплексный обед в столовке, — просветил его Удав. — А тут бизнес-ланч.