Надо бы заставить себя сесть хоть за ближайший стол, но атмосфера крови, злости и вражды настолько удушающая, что я топтался на месте, а когда услышал на лестнице приближающиеся шаги, поспешно отступил в сторону.

Дверь распахнулась, как от пинка ногой. На миг блеснул свет, исчез, а мимо меня к стойке бара пошло нечто прозрачное, но все же… заметное, что ли. Словно двигаются стеклянные статуи, в которых лучи преломляются, и потому все, что с той стороны, искажается.

Призраки остановились перед хозяином. Я поспешно перешел на тепловое зрение, там три человеческие фигуры, у одной на спине мешок, в нем свернулось нечто ярко-красное, более горячее, чем тело владельца.

Бармен, тоже багровая коренастая фигура, произнес почти враждебно:

– Чего тебе, Черный Гриб?

Тонкий мужской голос произнес с досадой:

– Ну ты что, Счастливчик? Хотя бы раз прикинулся, что не видишь…

– А что ты наметил спереть на этот раз?

Я перешел на нормальное зрение, перед стойкой медленно материализовались три фигуры. Странно было некоторое время видеть их полупрозрачными. Все в лохматых одеждах из звериных шкур, грязные волосы слиплись в сосульки. Мешок только у одного, как я и увидел в тепловом, зато у двоих крайних на массивных поясах из наборных колец целый ряд длинных ножей по бокам и даже за спиной.

Средний сказал уныло:

– У тебя сопрешь…

– Что пить будешь?

– Как обычно…

Бармен налил в три стакана нечто темное. Трое одновременно протянули руки, мне за их спинами плохо видно, но показалось, что с пальцами что-то не в порядке. Бармен принял монету не глядя, она исчезла из его ладони, словно тоже стала невидимой.

Атмосфера вражды угнетала, я чувствовал, как торопливо колотится сердце, словно иду по краю бездны. От жары сбивалось дыхание, я ощутил, как по виску потекла щекочущая капля.

Ноги прилипают к месту, я заставил себя сдвинуться. Бармен бросил на меня косой взгляд, и я, вместо того чтобы сесть за стол, направился к нему. Сердце едва не выпрыгивает, я на ходу нацепил глуповато рассеянную улыбку, бармен снова обратил внимание на чашки, и я медленно подошел к стойке, стараясь не выпускать из поля зрения и остальных за столами.

– Здравствуйте, – сказал я. – Что-то я проголодался…

Мужчина поднял голову, на меня взглянули острые глаза: один голубой, другой – коричневый. Лицо жутко изуродовано двумя страшными шрамами, в одном месте выглядывает кость, нос расплющен, придавая облику свирепость, губы настолько огромные, а нижняя челюсть крохотная, что мне показалось, будто ее нет вовсе.

– Это и понятно, – буркнул он. – Полночи пролежать среди камней. Это было рискованно… парень.

Последнее он добавил с сомнением в голосе и скорее для того, чтобы сказать приятное потенциальному покупателю.

Я пробормотал ошарашенно:

– Да вот восхотелось полежать на свежем воздухе… А что, меня было видно?

Он хмыкнул.

– Ты издалека, парень. Есть мясо игунов, враков, геледей, а также ундирра, но ундирра не подается без цекса.

– Хороший выбор, – произнес я осторожно. – А что вы сами порекомендуете?

Он кивнул:

– Мудро. Игуны попались уже после кладки, вракка малость пережарили… с ними никогда точно не угадаешь, а вот геледь в самый раз.

– А ундирра?

– Ундирра всегда хороша, – заметил он, – но дорогая, и… я бы посоветовал, как новичку, оставить на те дни, когда… гм… свыкнешься.

В его вроде бы равнодушном голосе я уловил предостережение. Хозяин таверны смотрит так, будто видит меня насквозь.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Тогда все на ваш выбор.

– Есть чем платить?

Я молча положил на стойку золотую монету. Он взял, взглянул очень внимательно, я ожидал, что попробует на зуб, однако он ощупал и сказал только:

– Да, интересная плавка. И дивные примеси. Странное время…

– Какое? – спросил я.

– Между Пятой и Шестой, – ответил он буднично. – Не пойму, что за огонь… никакой магии, состав почти однороден… Вот что, парень…

– Ричард, – сказал я и добавил примирительно: – Вообще-то даже сэр Ричард. Так меня звали когда-то. Но это неважно.

Он отмахнулся.

– Тут можно встретить даже кардинала. Настоящего!.. Теперь, правда, он уже не совсем кардинал. Вернее, совсем не кардинал. Рич, я вижу, ты не очень разбираешься, куда пришел. Сразу скажу, пореже показывай золото. Здесь оно давно уже все в одних руках… Вот сдача. Этого хватит надолго.

Он высыпал на стойку целую горку серебряных монет, все это время держа и золотую монету, и сдачу между мной и остальными посетителями. Я поблагодарил, еще больше приглушив голос:

– Спасибо. Вы очень добры.

Он пожал плечами, взгляд стал отстраненным, наконец махнул рукой:

– Ладно, мне уже не выходить отсюда… Держи.

Он толкнул в мою сторону по стойке металлический флакончик с деревянной пробкой.

– Что это?

– Мазь от комаров, – объяснил он. – Комаров, правда, уже неделю как нет, но мазь отпугивает и тварей пострашнее, чем комары… Есть тут ядовитые пауки, тарантулы, скорпионы… Ночью спят, а днем в изобилии.

– Спасибо, – сказал я. – Это мне пригодится.

– Еще бы, – проворчал он, – все лезете в самое пекло. Жаль, мало кто возвращается.

Он взял из кучки серебра пару монет, подмигнул мне.

– Клиентов надо беречь…

Он не договорил, над головой раздался жуткий грохот, лязг. Я онемел, снаружи явно неспешно ползет танк, чудовищно огромный, я воочию представил исполинские траки, каждый размером с дверь и толстый, как плита сейфа в Национальном банке. Хозяин морщится, но терпеливо ждет, я смотрел то на него, то на дверь, за которой все ползет и ползет некое чудовище, может быть, вовсе не танк, а передвижная платформа для запуска межконтинентальной ракеты…

Никто из сидящих за столами даже не повел бровью в сторону кошмара наверху, разве что замолчали, судя по губам. Я тоже замер, наконец грохот стал стихать, лязг отдалялся, отражаясь от стен испуганным эхом.

– Как он едет? – вскрикнул я. – Там же завал… И улица узкая…

Хозяин криво улыбнулся.

– А ты как думаешь?

Я открыл рот.

– Что… мираж?

Он кивнул:

– Конечно. Еще не то увидишь. Достаточно ли защищен?

– А что, – спросил я осторожно, – они… опасны?

– Не все, – буркнул он. – Но некоторые – да.