– Девушка, немедленно отойдите от края! – гаркнул за спиной бас.

Я от неожиданности пошатнулась, привалилась к перилам, и тут же кто-то схватил меня за плечи.

– Чем мы тут занимаемся? – спросил тот же голос.

Я обернулась, увидела мордатого охранника с беджем «Павел», сообразила, что передо мной ухажер нашей продавщицы Гали, и сердито сказала:

– Служебная инструкция позволяет вам трогать покупателей?

– На сегодня неприятностей через край, – буркнул секьюрити, – я испугался, что вы свалитесь.

– Если так орать на человека, можно его испугать, и он упадет, – укорила я Павла. – У вас тут перила низкие, ничего не стоит перевалиться.

– Так Владимир Яковлевич велел сюда никого не пускать, – сказал охранник. – Завтра ремонт начнут, вообще стену сделают. Меня поставили, чтоб никто сюда не прошмыгнул.

– Странно, но я не заметила вас, когда вышла из лифта, – удивилась я.

– Отходил на пару минут, – надулся Павел. – Не автомат я, живой человек, покурить охота.

– Скажите, когда Екатерина упала, в магазине было много народа? – спросила я.

Павел еще больше раздул щеки.

– Корреспондент? Из «Желтухи»? А ну вали отсюда! Ничего не скажу.

– Я не имею ни малейшего отношения к прессе, – заверила я и вытащила служебное удостоверение, – работаю в «Баке».

– Еще лучше! – запыхтел Павел. – Канай отсюда! Чего тут разнюхиваешь?

– Давайте обойдемся без скандала, – защебетала я. – Ваша любимая Галя работает у нас. Почему вы плохо относитесь к ее коллегам?

– Нет у меня никаких Галь! – возмутился охранник. – Спускайся вниз.

– Вот сейчас пожалуюсь вашему начальству, что гоните покупательницу, которая ничего дурного не сделала, – пригрозила я.

– А я расскажу, что ты шпионка, из бутика «Бак» подосланная, – отбил мяч секьюрити. – Обнаружил тебя не на торговых площадях, а в таком месте, где посторонним вообще делать нечего. Этот мостик ведет в кабинет Владимира Яковлевича, тут только свои ходят, обычным покупателям сюда незачем заглядывать. Пошла вон.

– Непременно расскажу Гале, какой хам ее молодой человек, – выдала я новую угрозу.

– Да плевать мне на твою болтовню, – заржал Павел. – Одинокий я, свободный, холостой.

– И эти слова Галине передам, – мстительно сказала я, – ей они точно не понравятся.

Павел схватился за рацию.

– Слушай, ты мне надоела своим придурством. Если сейчас не уметешься…

– То что? – ехидно поинтересовалась я. – Прекрасно знаю, как предписывается вести себя охране. Ты не имеешь права меня и пальцем тронуть. Небось тут повсюду камеры, какая-нибудь точно запечатлела момент, когда ты меня за плечи схватил и трясти начал. Настрочу жалобу – тебя уволят.

– Ошиблась, на мостике видеонаблюдения нет, тут слепая зона, – мерзко ухмыльнулся Павел, – могу тебе по морде надавать, и ничего мне не будет.

– Только сделай хоть шаг, заору так, что весь универмаг сбежится, – пообещала я и вытащила из кармана телефон. – Кстати, в трубке есть диктофон, я записала твои угрозы.

Сотовый неожиданно затрезвонил прямо у меня в руке, я увидела на дисплее имя «Антон», сбросила вызов и, гордо вскинув голову, направилась к эскалатору, спиной ощущая злой взгляд охранника. Непременно скажу Галине, с каким мерзким парнем она завела роман.

Но секьюрити произнес слова, которые заставили меня призадуматься. Зачем Катерина поднялась на мостик? Грубиян прав, обычному покупателю там совершенно нечего делать. Ладно, пусть Фурсина, наплевав на корпоративную этику, отправилась в «Бразилию» за косметикой. Ну, не нравится ей «Бак», вот и решила приобрести продукцию других фирм, кои в этом торговом центре представлены в изобилии. Но к чему ей идти к кабинету Иосифова?

Телефон опять ожил – меня упорно разыскивал Антон. Я снова нажала на «отбой». Ну уж нет, дорогой, мне с тобой сейчас совсем неохота трепаться.

На улице неожиданно начался ливень. Я выглянула из двери, потом вернулась в «Бразилию» и решила переждать непогоду в местном кафе.

Устроившись за крохотным столиком, в ожидании капучино я успела сбросить еще шесть вызовов от Антона и попыталась соединиться с Артемом. У Томилина сработал автоответчик. Сделав глоток кофе, я поняла, что он гаже некуда, и набрала номер Розовой. Но тоже услышала стандартную фразу: «Абонент не отвечает на вызов. Оставьте сообщение после звукового сигнала».

Я откашлялась и заговорила в трубку:

– Ириша! Ни на секунду не верю, что ты воровка. Кубок тебе подложили. Необходимо выяснить, кто это сделал, пожалуйста, позвони мне. Чем раньше, тем лучше. Я хочу, чтобы ты вернулась на работу. Если мое желание совпадает с твоим, то выйди из тьмы. Это была Степа.

Не успела я положить сотовый на стол, как он снова разразился мелодией вызова. Я схватила мобильник.

– Антон, перестань звонить! Я занята!

– Это Маша Горская беспокоит, – донеслось из трубки.

– Ох, прости, – опомнилась я. – Один приятель меня замучил, безостановочно набирает мой номер. А теперь, судя по звукам, которые я слышу, шлет эсэмэски.

– Это ты извини меня, – еле слышно произнесла Мария. – С катушек слетела, устроила истерику.

Я постаралась сделать вид, что ничего не помню.

– Да ну! Ерунду какую-то говоришь.

– Наорала на тебя… – извиняющимся тоном произнесла Горская. – Вообще-то мне не свойственно закатывать скандалы, а тогда прямо в глазах потемнело, тормоза отказали. Мне очень стыдно.

– Ничего не помню, – остановила я Машу. – И потом, на совещаниях всегда спорят. Один раз Йон Рево, наш главный парфюмер, француз, пытался объяснить художникам, как, по его мнению, должен выглядеть флакон для нового аромата. Отдел оформления у нас тупой до невозможности, руководит им Иван Беликов, апатичный, как кусок ваты. Рево ему про флакон в виде пирамиды талдычит, Ваня вроде соглашается, а рисует шар на подставке. Беседовали они, как пингвин с зеброй, минут десять, потом Рево не выдержал. На столе стояла корзина с мылом, после духов собрались о нем говорить, так Йон стал хватать куски и швырять в Ивана. А тот запустил в него степлером, попал французу в лоб. Рево упал со стула, его ассистенты ринулись на Беликова, естественно, вмешались помощники того, и пошла у них великая битва. В воздухе летали разные предметы, а охрана, как водится, где-то задержалась. Я хотела урезонить драчунов, но мой шеф, мсье Арни, он тоже француз, схватил меня за руку, запихнул под стол, сам устроился рядом и проникновенно произнес: «Тяпа, если хочешь совершить подвиг, например, вознамерилась прекратить войну, то никогда не кидайся в бой сразу. Медленно посчитай до двадцати одного, и совершенно точно за это время найдется человек, который совершит подвиг вместо тебя. Потом принесешь роскошный букет на его похороны. Как правило, герои погибают, разумная трусость совсем неплохое качество. Награды им посмертно обычно присуждают те люди, которые благоразумно сидели в тылу, а не лезли на линию огня. Не лезь очертя голову в битву со знаменем в руках и барабаном в зубах». Не успел Франсуа завершить фразу, как в кабинет влетела администратор Наташа, и ей прямо в голову угодила здоровенная пепельница, брошенная Рево в Беликова. Итог: Ната в больнице с сотрясением мозга, Йон с нервным срывом в психушке, помощники обеих воюющих сторон с разбитыми носами, комнату совещаний ремонтировали три месяца, целыми и здоровыми остались лишь я и Арни, предусмотрительно спрятавшиеся под столом. Вот это совещание! Вот это обсудили вопрос! А то, о чем ты сейчас рассказываешь, я и вспомнить не могу.