Люди старшего поколения всегда отвечали на известие о чьей-то смерти словами «Рука судьбы». Большую часть жизни они посвящали поиску разумных объяснений человеческим потерям во время сезона сражений. Прощались с родственниками и соплеменниками перед битвой. Они знали о потерях гораздо больше меня.

Я обернулся, ища в толпе Асмунда и Барда. Они все еще сидели на лошадях на вершине холма. Братья уже много дней не были дома, и я надеялся, что воспоминания об этих местах не заставят их обратиться в бегство, как Кжелда.

– Когда они здесь появятся? – Лэтам понизил голос.

– Они будут в Хайлли к завтрашнему дню. У нас мало времени.

– Сколько их?

Люди, собравшиеся вокруг нас, притихли, и я изо всех сил постарался, чтобы мой голос прозвучал спокойно и твердо.

– Их гораздо больше, чем нас. Думаю, не меньше восьми сотен.

Он задумался, опустив глаза.

– К утру к нам прибудет подкрепление. Сегодня вечером мы проведем церемонию, – он повернулся к воротам.

– Церемонию?

Он остановился на полпути, обернувшись ко мне.

– Эспен погиб, Халвард. Теперь ты должен стать верховным предводителем.

Я смотрел на него, не зная, что сказать. Но он окинул меня взглядом, напомнившим мне Аги, и в его глазах вспыхнули озорные искорки. С того дня, когда мне сообщили, что я займу место Эспена, мне казалось, что Лэтам никогда не одобрял это решение. Он постоянно задавал мне вопросы. И оспаривал все, что я говорил. Но теперь, в самый трудный момент, впервые после нашествия Херджа, на глазах у нашего народа, он без тени сомнения доверился мне.

– Пойдем, у нас много дел.

Я смотрел, как он удаляется, чувствуя на себе тяжесть множества взглядов, грозившую раздавить меня. Я не мог пошевелиться, едва дыша.

Майра слегка улыбнулась, но ее глаза все еще блестели, когда она протянула мне руку.

– Пора идти, Халвард.

Това

ВОСТОЧНАЯ ДОЛИНА, раскинувшаяся перед нами, была подобна новому миру.

Знакомый сладковатый запах сосен исчез, уступив место острому запаху весны, и, когда мы покинули приграничные земли, зеленый ковер раскинулся под ногами. Фьорд изменил землю, реки, словно корни, извивались по горе, спеша к морю. Здесь все выглядело иначе, чем в глухих лесах клана Свелл, где грубые скалы круто обрывались в воду. Здесь же берег льнул к фьорду, плавно огибая его, и море обнимало Хайлли, словно мать ребенка.

И это было прекрасно.

Воины Свелл темными шеренгами из кожаных доспехов и меховых накидок бесшумно двигались в тумане. Усиливающийся ветер уносил с собой все звуки, налетая на нас с моря, где на горизонте клубились мрачные тучи. Приближался первый из яростных весенних штормов, словно торопясь смыть реки крови, которые скоро разольются в Хайлли.

Мы замедлили ход, поднявшись на холм, откуда открывался вид на фьорд. Туман плотной пеленой окутывал все вокруг, но я знала, что мы почти достигли цели. Деревня виднелась в отдалении, скрытая лесом, и рядом с ней серебристое море резко сливалось с землей.

Мне показалось, что это место гораздо больше похоже на мысы, чем Лиера. Обрывки воспоминаний о родной земле становились все более отчетливыми, и с каждым днем я видела все новые подробности. Но своих соплеменников я никак не могла вспомнить, лишь образ женщины у огня иногда мелькал среди картин деревенской жизни и морских пейзажей. Я смахнула слезы, каждый раз наворачивавшиеся на глаза при мысли о ней. Нестерпимая боль обжигала мое сердце, и иногда я думала о том, что лучше бы никогда не вспоминала об этой женщине. Потому что, кем бы она ни была, скорее всего, именно она отдала меня морю. И воспоминания об этом страшили меня.

Ряды воинов Свелл замедлили ход, когда мы перешли на другую сторону холма. Устанавливая шатры и разгружая повозки, воины готовились к последнему ночлегу перед сражением. Если им удастся захватить Хайлли, оставшиеся небольшие деревушки на горе и в долине они завоюют без труда, истребив народ Надир и заполучив его землю.

Джоррунд воткнул в землю столбы для нашего шатра, и я набросила на них холст, растягивая его до земли. Я придерживала ткань, пока он забивал колышек в мягкую землю, стараясь не встречаться со мной взглядом. Он не разговаривал со мной с прошлой ночи, когда я сказала, что мы выбрали неправильный путь, и я уже начинала думать, что серьезно ошиблась, рассказав ему о своем видении после воскуривания белены. Однако трудно было представить, что после всего, что произошло со мной, может случиться что-то более ужасное. И на самом деле, мне уже было все равно. Теперь меня беспокоило лишь то, как сохранить Халварду жизнь. Я не послушалась Прядильщиков, уйдя из Лиеры вместе с армией Свелл, но больше не совершу подобной ошибки. Они поместили жизнь Халварда в созвездие, определяющее мою судьбу, и я непременно должна найти способ, чтобы исправить то, что началось по моей вине. Я должна.

– Это очень важная ночь, – наконец заговорил Джоррунд, вбив в землю последний колышек. – Око Эйдис взирает на нас, и мы должны заручиться ее поддержкой, чтобы завершить свое дело.

Я молча слушала его, прижав кончик пальца к лезвию топора Халварда, торчавшего у меня за поясом.

– Я знаю, что могу положиться на тебя, – сказал он, вставая.

Джоррунд ушел, оставив меня в холодной траве. Ветер трепал мою юбку, поднимая ее в воздух. Я знала, о чем он просил. Чего хотел. Но я больше не стану раскладывать для него руны. Никогда.

Шатры аккуратными рядами выстроились на склоне холма, и огоньки множества костров озарили лагерь. Воины Свелл собрались на траве, и Джоррунд вытащил из повозки бочку. Он потянулся ко мне за топором Халварда, торчавшим у меня за поясом.

Я отдала ему топор, глядя, как он разрубил крышку бочки, и тягучий запах смолы разлился в сыром воздухе. Он вернул мне топор, а затем уставился на землю у себя под ногами, словно запоминая ее в мельчайших подробностях. Как только все мужчины и женщины Свелл собрались вокруг нас, он, стоя в самом центре круга, наклонил бочку вперед, и густая сосновая смола хлынула наружу плотной струей. Он медленно отступил назад, стараясь, чтобы струя была ровной, и принялся рисовать на траве символ. Воины Свелл следили за ним, сидя на ветру, а Джоррунд обошел круг слева, а затем повернул назад, рисуя изящный узор, видимый лишь ему.

В это время из другой повозки достали бочку побольше, и каждый воин Свелл наполнил элем свой винный рог. Закончив свою работу, Джоррунд встал на северной стороне холма, сжимая в руке зажженный факел. Все взгляды обратились на него, разговоры стихли, когда он поднял его в небо.

– Эйдис! – взревел он, но бушующий ветер слегка заглушил его голос.