— Ух, ты! Охранял, значит, или на всякий случай?

— На всякий случай, наверное. — Предположил посланец. — А сертификат взял, говорит, в роте потеряться может, а у него сохраннее… Красивый сертификат был, в рамочке. Отдаст на дембель, сказал.

— Ага, отдаст, — хмыкнул Мальцев. Услыхав про котиков, он сразу поменял лёгкое отношение к походу Смирнова вообще, и к этому посольству в частности. Не привычно для себя брюзжал. — Если красивый и дорогой, держи карман шире. Заныкает или дома на стенке повесит…

— Или в своей бане.

— У него наверное сауна.

— Не важно, сауна-баня. Там и повесит. Зря ты отдал, парень, зря.

— Ладно, проехали. Что ещё дали? — теребил Саньку народ.

— Ручку ещё подарили, — вспомнил Смирнов.

— Какую такую ручку? Покажь.

Санька вытащил из нагрудного кармана американский перламутровый подарок, толстый как выставочная морковка:

— Вот.

— Ну-ка…

— О…

— Это же… «Паркер», чуваки! Настоящий «Паркер»! Долларов двести, если не все пятьсот стоит, точно, — воскликнул знаток пишущих средств Чепиков. — Подарочный. Подари мне.

— Ну да, щас! Почему это тебе? — не согласился Мальцев.

— Не спорьте… — вступился Трушкин.

— Ёшь твою в медь! — продолжал восхищаться Чепиков. — Такие только банкирам дарят, я в журнале в каком-то видел или президентам, зуб даю. Золотое перо, мужики! Вечное. Хор-рошая вещь. Что будешь с ней делать, а, Санька? Это ж, такие деньжищи! Продашь? — бился за идею заполучить вещицу Чепиков.

— Нет, старшине или дирижеру подарю, — особо не раздумывая, предположил посланец.

— Да?!

— Вот это правильно, Санька, — качнул головой Мальцев. — И никому не обидно будет.

— Мудро решил, парень, не полетам мудро. Молодец! — похвалил и Трушкин. — Далеко пойдёшь!

— Не-не-не-не, только не старшине, — мгновенно мстительно опротестовал Кобзев. — Ну его на фиг, этого гундявого «трубачилу». Уж если дарить — только дирижеру. Он любит всякие такие штучки. Но такой дорогой у него никогда не было, я знаю. Пусть порадуется чувак на старости лет. Дари ему, Санька, не прогадаешь.

— Замётано!

— Решили! Ещё что? Выкладывай, — требовал дальнейших «открытий» вошедший во вкус народ.

— Пакет вот, — про цветы Санька не стал говорить, чтоб не позориться.

— Какой пакет?

— Ну-ка, показывай!

…

Наступила тишина. Народ разглядывал яркие упаковки. Нельзя сказать, что «дикими» были или заморских этикеток не видели — видели, видели! Сейчас этой — какой хочешь рекламы, хоть ложкой хлебай… Безвкусица и подделки. Но тут… Из самого посольства, из той самой Америки… Недолго разглядывали. Сувениры мгновенно лишились защитной одежды.

— Ух, ты, чуваки, глянь, это же Ронсон!

— И галстук с подтяжками!..

— А это… несессер, мужики! Точно несессер. Смотрите сколько в нём ценного… Это мне! О!..

— Америкен-бой… майка. Это Саньке подарим, пусть на гражданке потом хиппует! — Кобзев великодушно протянул майку Смирнову. — Носи на здоровье, и нас вспоминай…

— А это что такое яркое, Сань? Презервативы что ли? Или жвачка? Пахнут вкусно!

— Это… Да, — вертя перед глазами упаковку, подтвердил Санька. — Презервативы. «Надёжные», с «клубничным ароматизатором», написано. И вот ещё… Мэйд ин Чайна. Китайские, значит.

— О, если китайские, значит фуфло!

— А написано «Надёжные».

— Ага, там напишут…

— Всё равно, «Надёжные» — это мне, мужики, мне! Дайте сюда, дайте… — взвился Кобзев.

— Ага, Шура, примерь, может не твой размер… — разглядывая разобранный на подарочные предметы несессер, заметил Мальцев. — Проколешься.

— Мой размер, мой… Они безразмерные, я знаю… Испытаем сегодня.

— Чтоб по-честному, всем раздать нужно… — предложил Тимофеев. — По братски.

— Нет, всем не получится, только контрактникам музыкантам, причём старикам… — Решительно отрезал Трушкин. — Молодёжь и срочники отпадают. Я разделю. Дайте!..

— Мужики, глянь сюда, гляньте, тут сигары ещё! Умм… Слышите, какой запах… Кубинские или Гавайские, да, Санька, глянь! Настоящие! Настоящий табак, нет? О-о-о!

— Ну-ка, ну-ка…

— И мне!

— Открывай.

— Мужики, там где-то отчекрыжить нужно, я в кино видел… Ножничками так.

— Я знаю, я… Дай-ка, покажу. Дай… Вот здесь нужно… — Геннадий Мальцев уверенно ткнул пальцем… Потом почему-то передумал и указал на другую сторону сигары. — Или здесь! — И не менее уверенно заключил. — А всё равно с какой, лишь бы дым шёл. У кого ножик есть? Отрезай вот тут… Ага!.. Зажигалку! Где тот Ронсон? Сейчас проверим, работает или нет…

Зажигалка смачно чвякнула крышкой, чиркнула кремнем…

— Горит Ронсон! Сработал.

Мальцев склонился к огоньку… С зажатой в зубах толстой сигарой он смотрелся комично. Челюсть, как и лицо перекосило, губы мусолили толстенную сигару, но Мальцев старался удержать на лице выражение неслыханного удовольствия… Это получалось плохо, как и само раскуривание сигары… Остальные ждали очереди, с интересом наблюдали…

— Уфф-ф!.. Гхы… кхык! — пыхнув наконец дымом, Геннадий сильно закашлялся. С трудом просипел. — Крепкий табак, зараза. С непривычки…

— Дай-ка я курну… — немедленно послышалось нетерпеливое.

— И я тоже… и я!

Теперь уже две дымно чадящие сигары пошли по кругу… Затягиваясь, будто в восхищении, смакуя, музыканты прикрывали глаза, на самом деле курили осторожно, с опаской набирали дым и картинно, подержав во рту, выпускали… насладившись горечью. Другие смело пропускали дым в лёгкие… Лёгкие, не ожидая такой подлости, мгновенно столбенели, съёживались, закрывали можно сказать все дверцы, противились… Это было заметно по выпученным глазам курильщиков. Неподготовленный организм полностью и категорически отторгал подброшенную дымную подлянку. Прямо на вдохе прерывал всяческое дыхание. Давая тем самым понять тому предмету, что на плечах, явную пагубность эксперимента… Для пущей доходчивости подключив надсадный кашель, осипшее горло, противную кислость во рту, шум в ушах и головокружение… Так вот, мол, тебе, голова садовая!..

Но мужики старались держать лицо. Музыканты! Классно Санька в гости сходил. Здорово.

— И кто это всё нам подарил? — в благодушном уже настроении, спросили Смирнова.

— Посол, — ответил посланец.

— Какой посол? — не поверили. — Что, именно сам?

— Да, сам… — вновь пожал плечами Смирнов, держа под мышкой сувенирную майку. — Ну и другие там люди были… Сотрудники. Но в основном, посол.