наверх и входит в меня, быстро и резко.

Не знаю, ору ли я, или прокусываю себе руку, чтобы не заорать. Единственное, на чём я могу сосредоточиться – это Радим, находящийся внутри меня. Огромный, разрывающий меня на части Радим Борзов.

Он движется. Сначала медленно, но потом ускоряется, ускоряется ещё больше и я вижу лишь пролетающие мимо длинные светящиеся следы звёзд.

Я снова кончаю. Сейчас это совсем иначе, по-другому, но я опять умираю, проваливаюсь в темноту, наполненную мучительной страстью.

А потом я лежу на столе, повернувшись на бок и поджав ноги. Кажется, я плачу. Из глаз текут слёзы, целое озеро, целое море слёз. Но это не от горечи или от обиды. Радим не знает этого, но я осознаю, что это что-то совсем другое. А он взволнованно не может понять, что со мной происходит.

– Ничего, – шепчу я, – ничего…

.

А потом мы едем домой. То есть он везёт меня с моим платьем, взятым на прокат. Между нами нет былого напряжения, мы не ругаемся и не спорим, но нет и лёгкости. Странно, но она оказывается, была раньше, а теперь я испытываю странное смущение и всю дорогу до дома молчу. Радим не нарушает моего молчания, уважая то, новое, что так неожиданно возникло сегодня.

Я вижу, что он хочет что-нибудь сказать, он сияет и светится от радости, но не хочет навязывать своё настроение мне. А ещё он хочет подняться ко мне и, возможно, остаться у меня или увезти к себе, потому что больше не сомневается, что я как вещь принадлежу ему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но я не приглашаю и, отворачиваясь, подставляю щёку для поцелуя. Слишком уж всё внезапно и быстро произошло. Мне всё нужно осмыслить, в том числе, и мои собственные действия…

Когда я захожу домой, чувствую запах еды. Это очень кстати, я, оказывается, проголодалась. Голодная, как волк. Лизка приготовила ужин. Невероятно, но факт, и это очень здорово.

– Систа, ты чего такая прибитая? – спрашивает она, подливая мне борща. – Случилось чего или босс замордовал?

Можно сказать, и то, и другое…

– Босс замордовал, – выбираю я вариант ответа. – Вот сейчас наемся до отвала и залягу в ванну. Ты только заходи и поглядывай, чтобы я не уснула и не утонула во сне.

– Ладно, только тебе посуду мыть. Я готовила.

– Бесчеловечная, – бурчу я в ответ.

Мы ещё некоторое время вяло пикируемся, и я чувствую, что начинаю засыпать прямо за столом. Эк меня разморило… Я уже даже начинаю видеть сон, но из него меня выдёргивает внезапный звонок. Встрепенувшись, я поднимаю голову. Правда звонили или мне показалось?

– Я открою, – говорит Лиза, вставая из-за стола.

– Ну, и кого там принесло? – говорю я недовольно, но понимаю, что совсем не против снова увидеть своего босса.

Но он вряд ли придёт, а вот кто может, так это Клим… Только не Клима, пожалуйста, только не его…

– А, Клим, здорово! – доносится из прихожей голос сестры.

Ну что же, здорово, Клим, коли не шутишь.

30. Бэтмен на все руки

Клим выглядит побитым, что вполне соответствует тому, что с ним в действительности и произошло. Лицо немного пожелтело, но, в остальном всё не так уж плохо. Держится он, по крайней мере, молодцом, в уныние не впадает и появляется на кухне с тортом из итальянской кондитерской.

– Что там у тебя? – с живым интересом спрашивает Лиза. – Тирамису?

– Ну и нюх у тебя, – смеётся он. – Да, тирамису.

– Ну, вели подавать, батюшка, у нас и чай горячий ещё.

– Держи, матушка и подавай скорее.

– Клим, – говорю я, – спасибо огромное, за то что вчера примчался на помощь Лизке. И прости за страдания, которые тебе пришлось из-за неё претерпеть.

– Но я же не виновата! – восклицает она.

– Какая разница? Клим Романович совсем не обязан, как Бэтмен, вылетать на каждую несправедливость.

– Да какой уж там Бэтмен, – скромничает он, но я вижу, что ему мои слова приятны. – И чего так официально-то?

Лизка вздыхает, надувает губки и глядя исподлобья произносит:

– Климушка, спасибо, что вступился, всё бросил и приехал мне на помощь, да ещё и пострадал за меня. Правда, спасибо тебе большущее. Если бы не ты… В общем, было бы мне не так весело сегодня. Это уж точно. Ты только не думай, что я это из-за Алёны говорю, я сама хотела тебе сказать…

Ну вот и молодец. Клим оценил и выглядит растроганным львом.

– Я восхищена твоим поступком, – продолжает она, – так что когда ты разведёшься, готова стать твоей новой супругой. Спутницей жизни. Но до этого ни-ни, имей в виду.

Вечно она дурачится и из серьёзных вещей устраивает клоунаду. Но тут уж ничего не поделать. Лиза наливает чай и мы сидим и уютно, можно сказать по-семейному, болтаем. Вернее, они вдвоём болтают, а я балансирую на грани сна и яви, почти не принимая участия в разговоре.

Зачем он сюда ходит? Не гей же он, в конце концов, чтобы просто дружить с двумя девушками, одна из которых ещё и не совершеннолетняя? Нет, он не гей. Значит, он чего-то хочет. Или кого-то… Я, блин, просто Шерлок Холмс в юбке… Мда… И этого кого-то он пригласил на бал сладкоежек, не так ли, доктор Ватсон?

Наверное, я дала повод надеяться... Точно дала, а не надо было. Вечно вот я… Кстати, насчёт бала… Почти засыпая, я вдруг вспоминаю о платье. Ему же надо показаться в этом наряде, чтобы он Сашку за меня принял на балу. Ох, чувствую, подведёт меня эта Сашка. Точно подведёт.

– Хочешь посмотреть в каком я платье на бал пойду? – спрашиваю я.

– Разумеется хочу, – оживляется он. – Я, как раз, о нарядах и хотел с тобой поговорить. У меня есть пара идей на этот счёт.

– А я уже всё решила, – пожимаю я плечами.

– Блин, Клим! Почему ты её на бал пригласил, а не меня? – шутливо-обиженным голоском тянет Лиза.

– Лиз, принеси, а? – прошу я. – В прихожей висит в чехле.

– Да, вот несправедливость жизни. Как принести, так Лиза, а как на бал, вечно кто-то другой. Где там твой шмот?

Я знаю, что она это несерьёзно и