Я поблагодарил сотрудника аэропорта и повесил трубку. ЭмориГ. Хейл должен был весить приблизительно двести фунтов.

Я вышел из телефонной будки.

— Ну, что? — спросила Роберта. — Плохие новости?

— Хотите отправиться в Калифорнию?

— Да.

— Думаю, мы сумеем нанять машину, которая отвезет нас вФорт-Уэрт, а из Форт-Уэрта самолетом полетим в Лос-Анджелес.

— А почему в Калифорнию?

— Потому что, когда речь идет о вас, этот штат очень, оченьгорячее место.

— А мы не будем привлекать внимание?

— Будем. И чем больше, тем лучше.

— Что вы имеете в виду?

— Люди проявляют любопытство в отношении пары, которую незнают. Надо сделать так, чтобы они узнали нас. Мы познакомимся со всеми — отводителя нанятого автомобиля до пассажиров в самолете. Мы — муж и жена изЛос-Анджелеса. Отправились на Восток, чтобы провести там медовый месяц. Нополучили телеграмму, что у вашей матери был сердечный приступ. Пришлосьпрервать медовый месяц. Люди будут нам сочувствовать и запомнят нас именно втаком качестве. Если полицейский телетайп начнет передавать ваше описание, какчеловека, подозреваемого в убийстве, никто не свяжет его с бедной маленькойневестой, встревоженной болезнью своей матери.

— Когда мы тронемся в путь? — спросила Роберта.

— Как только я позвоню и закажу автомобиль, — сказал я ивернулся в телефонную будку.

Воскресным утром, едва рассвело, мы скользили над Аризоной.Постепенно пустыня под нами переставала казаться смутно различимым серым морем,стала обретать форму, цвет и материализоваться. Высокие зубцы утесов, казалосьнацеленные вверх на самолет, освещали первые лучи света. Внизу под нами вглубоких каньонах и вымоинах синели тени. Густые звезды медленно погружались вголубовато-зеленую бездну и меркли. По мере того как мы продвигались на запад,рев двух двигателей эхом отдавался от расположенных внизу острых выступов.

Восток заалел. Верхушки скал точно купались в шампанском. Мылетели над пустыней, словно спасались бегством от солнца. А оно внезапновыскочило из-за горизонта, ударив нас яркими лучами. Нежные краски зариуступили место ослепительным сполохам там, где солнце рассыпало золото,ударяясь о вершины скал, расположенных к востоку, подчеркивая темные тени.

Солнце поднялось выше. Теперь мы могли видеть распростертуюпод нами тень самолета. Миновав реку Колорадо, летели уже над Калифорнией. Ревмоторов уменьшился и перешел в странный воющий звук, который предшествуетприземлению, и вскоре мы оказались на маленькой посадочной площадке средипустыни. Там, в кафе аэропорта, пока самолет заправлялся, нам дали горячий,дымящийся кофе и яичницу с беконом.

Мы снова взмыли вверх. Впереди появились большие горы сзаснеженными вершинами — несокрушимые, могучие седовласые стражи. Самолетподпрыгивал и вертелся, будто живой, в узком ущелье между двумя большимигорами. Затем внезапно, точно и не было никакого перехода, пустыня осталасьпозади и мы заскользили над страной цитрусовых. Посадки апельсиновых и лимонныхдеревьев располагались как квадраты на шахматной доске, и похоже было, что онишагают друг за другом нескончаемой процессией. Красные крыши белыхоштукатуренных домов поразительно контрастировали с зеленью цитрусовыхдеревьев. Десятки городов, постепенно увеличивавшихся и приближающихся друг кдругу по мере того, как мы летели по направлению к Лос-Анджелесу,свидетельствовали о процветании распростершейся внизу страны.

Затем самолет окутало облако.

Я взглянул на Роберту.

— Теперь скоро, — сказал я ей.

Она улыбнулась немного грустно:

— Мне кажется, что это самое прекрасное свадебноепутешествие, которое только можно себе вообразить, — заметила она.

Наконец, опять совершенно внезапно, самолет вырвался изобъятий неба, вынырнул из облаков и заскользил над длинной бетонной дорожкой.Вот колеса коснулись земли. Мы прибыли в Лос-Анджелес.

— О'кей. Приехали. Сейчас мы отправимся в отель, и я свяжусьсо своим компаньоном, — сообщил я.

— С Бертой Кул, о которой вы говорили?

— Да.

— Как вы думаете, понравлюсь я ей?

— Нет.

— Почему?

— Она не любит красивых молодых женщин, особенно если ейкажется, что они нравятся мне.

— А почему? Она боится вас потерять?

— Просто из принципа. Причин у нее, скорее всего, нетникаких.

— Мы зарегистрируемся под своими именами?

— Нет.

— Но, Дональд, вы, то есть хочу сказать, я…

— Вы зарегистрируетесь как Роберта Лэм, а я под своимсобственным именем. Отныне мы — брат и сестра.

Нашей матери очень плохо. Мы торопимся, чтобы быть рядом сней.

— Значит, я Роберта Лэм?

— Да.

— Дональд, не подвергаете ли вы себя опасности?

— Почему?

— Вы предоставляете мне защиту в виде своего имени, зная чтоменя ищет полиция.

— А я и не знал, что вас ищет полиция. Почему вы мне этогоне сказали?

— Хорошее алиби, Дональд, но оно не подойдет, — улыбнуласьРоберта. — Они спросят, почему вы похитили меня, записали под чужим именем,придумали несуществующее родство, если не знали, что полиция ищет меня под моимсобственным именем.

— На эти вопросы существует очень простой ответ. — Вывещественное доказательство. Полагая, что с вашей помощью мне удастся раскрытьубийство, я держу вас при себе. Вместо того чтобы представить Берте Кулписьменный доклад, я привез вас с собой, чтобы она могла услышать всю историюнепосредственно от вас.

Девушка помолчала несколько секунд, а потом сказала:

— Я уверена, что Берта Кул возненавидит меня с первого жевзгляда.

— Да, вполне вероятно, что она не выразит вам слишком многосердечности.

Мы приехали в отель, зарегистрировались, клерк выслушалисторию о нашей умирающей матери. Я сказал ему, что должен поскорее позвонитьпо телефону. Он указал мне на телефонную будку. Я позвонил Берте по еедомашнему телефону, номер которого нигде не значился. Телефон не отвечал. Яподнялся в свой номер и снова позвонил Берте.

На этот раз к телефону подошла ее цветная служанка.

— Миссис Кул, — попросил я.