себя. Иван, как и те барийские газетчики, ни на йоту не верил в своё чудесное воскрешение. Вероятнее всего его течением отнесло далеко от судна, и он без памяти болтался на волнах, пока итальянским спасателям не пришло в голову расширить круг поисков. В горячке доктор Флиман, любитель креплёного апулийского негроамаро, мог и ошибиться, а эмоциональные южные парни что угодно от скуки сбрендят журналистам, чтобы их звучные фамилии запестрели на полях местной прессы.

Но откуда обитатели Виртукона знают подробности той истории?

Был в том госпитале молодой врач по фамилии Скорци. Он долго и упорно расспрашивал Ивана, что тот помнит, и как было на самом деле. Но Иван не помнил ничего. Лишь то, как умиротворённое лицо Кэти сменяется перекошенным от ужаса лицом медбрата и криком на всю карету скорой помощи: «Dai ossigeno!!!»[6].

Скорци работал над диссертацией и, видимо, поэтому случившееся так заинтересовало его. Спустя две недели Иван уже чувствовал себя прекрасно, да и к окончанию визы стоило нагнать «Marine Gold», ожидавшее его в Неаполе. Он собрал вещи, заполнил страховые формуляры и был таков.

Иван давно забыл ту историю, и вот существо — теперь он не в состоянии был думать об Эмме как о человеке — вернуло его на три года назад. И дало понять, что история та была ключевой в его теперешнем положении.

Настораживало и то, что если не обращать внимания на цепь на ноге, все вокруг были с ним весьма любезны. За прошедшую неделю он больше не виделся ни со стариком, ни с существом-внучкой, но даже охранники негры стали с ним обходительны. Сэмюель ни разу не доставал свой вальтер, а Жак и Жан — так звали негров помоложе — и вовсе опасались заговорить с пациентом (так они называли его между собой). Днями напролёт они молчаливо следовали за Иваном, которого не покидало ощущение, метнись он в сторону забора, эти два молодчика, не задумываясь, откроют прицельную стрельбу.

— Сэмюель, — как-то, усевшись на край бассейна, обратился он к негру. — Может, спросишь у Дока, могу я, наконец, понырять? Вам ведь нужна морская змея, а не сухопутная ящерица. Я могу даже с цепью.

Негр молчал. Руками перебирал звенья цепи, от чего та издавала тихий металлический писк, похожий на дельфиний.

Иван сидел, уставившись в черноту тихой воды.

Удивительно, но вода не была чистой и прозрачной как это обычно бывает в бассейнах. Она была черной, и казалось, там внизу не было дна. И ещё казалось, что вот-вот вода вскипит, поднимется волнами и из бездны вынырнет существо с дыхалом на шее и утащит его в своё логово.

Холодок пробежал по спине. Иван поёжился и поднялся на ноги. Больше в этот день от не задавал вопросов.

За хозяйственными постройками виднелась ещё одна постройка — большой ангар цилиндрической формы с плоской крышей. За ним водонапорная башня и огромный стеклянный конус на каркасе, увитом рядами металлических труб. Интуиция подсказывала Ивану, конус вероятно часть опреснителя, а вот что скрывается в ангаре, вызывало интерес.

Гуляя по саду он как бы невзначай повернул к постройкам, и тут же услышал оклик Сэмюеля:

— Нельзя!

Не обращая внимания, Иван продолжил свой путь.

Цепь натянулась. Он с трудом сделал ещё два шага и остановился. Демонстративно поднял руки вверх, капитулируя.

— Твоя взяла Сэм! — крикнул он негру. — Чуть ногу не сломал. А ну, погоди.

Иван присел на корточки и принялся ощупывать лодыжку под кольцом. Сэмюель безучастно стоял метрах в трёх поодаль.

Ступня онемела и плохо слушалась. Ещё пару дней похоть так и можно лишиться ноги. Ивана охватила злость.

— Снимешь на пару минут? — спросил он. — Ногу натёр совсем.

— Подъём, — холодно приказал Сэмюель и переложил цепь из руки в руку.

Лучше бы он этого не делал. Неуловимым движением Иван навернул цепь на обе руки и резко дёрнул на себя, вырвав конец цепи из рук негра. Но опытный надзиратель не растерялся и не бросился за цепью, как планировал Иван. В его руке появился вальтер.

Пока Сэмюель снимал оружие с предохранителя, Иван в одном прыжке оказался за его спиной. Цепь обхватила горло громилы, вальтер выпал на землю.

Неизвестно, чем бы закончилось это спонтанно возникшее противостояние, если бы не удар сзади по затылку.

В голове поплыло, руки отпустили цепь, и Иван мешком свалился на землю. Над ним с пистолетами в руках склонились Жан и Жак.

Инциденту не дали огласки. По всей видимости, вертухаи опасались взбучки от начальства.

В одно утро Сэмюель провёл Ивана мимо душа.

— Эй?! — не понял Иван.

— Иди, — приказал негр.

Он шёл впереди и, подёргивая цепью, сбивал Ивана с шага. Сзади следовали Жан и Жак. В руках они держали оружие.

Подойдя к бассейну, Сэмюель остановился, склонился к Ивановой ноге и ключом открыл замок кандалов. Стальное кольцо пало на землю. Кожа на ноге горела красным. Кое-где металл стёр её до крови.

Морщинистым пальцем негр указал в сторону прыжковой доски.

— Давай, — коротко сказал он. — Док разрешил.

— Не боишься? — с вызовом бросил Иван. — Я плаваю как рыба. Уплыву, не догонишь.

— Давай, — бесстрастно повторил Сэмюель. — Или толкну.

— Нос давно зажил? Как горло, не болит? — Ивану не хотелось отступать. Что эти трое головорезов ему сделают? Кунц сказал внятно: «Не справитесь, каждый лично ответит перед Доктором». Вот они и боятся не справиться. Стоит воспользоваться этим.

Иван расправил плечи, вытянул в стороны руки и потянулся на носках. Сейчас он покажет им фридайвинг. Посмотрим, как они забегают. Сколько? Пять минут? Нет, сейчас он психологически готов на все десять. Дай волю, и он покажет этим упырям настоящую кевали-кумбхаки[7].

Он подошёл к краю бассейна, встал на доску, и та мягко приняла его вес. Чёрная вода не выглядела дружелюбной. Но это и хорошо, что она такая непроглядная. Громилам сложно будет разглядеть его в толще воды. Он представил то, как три надсмотрщика наматывают круги вокруг бассейна, как испуганный Сэмюель зовёт Кунца и Хильду, как на террасе появляется бледный как мел Доктор Зло-Миллер. Впервые за много дней Иван почувствовал удовлетворение, словно наконец-то убил полночи не дававшего спать комара.

Сложив руки ладонью на ладонь, он качнулся, ловя резонанс доски, мощно оттолкнулся и правильной «рыбкой» вошёл в воду.

Вода оказалась тёплой и приятной коже. По ощущениям она была морской. Привычная среда. Родная Ивану стихия.

Он опустился метра на три, но в дно не упёрся. Проплыл её