— Это все для того, чтобы вы на мэтра не заглядывались! — Рассмеялся Жорж. И спрятал нос в широкий воротник объемной сиреневой вязаной кофты, которую он смело сочетал с леопардовыми джинсами и желтыми сапогами.

Но по тому, как поддержали его заразным, веселым смехом коллеги, Маруся поняла: доля истины в сказанном была. Вероятно, Ирина Павловна не хотела, чтобы ее сын ненароком не связал свою жизнь с кем-то из простых сотрудниц. Потому и наряжала подчиненных во все серое и блеклое, чтобы те казались для него лишь декорациями при входе.

— Не обижайтесь на нее. — Успокоил ее Жорж, потрепав по плечу. — Мадам просто любит порядок. — Он оглядел присутствующих. — Хорошо, что нас это не касается.

— Да-а-а! — И один из лекальщиков с радостным визгом покатил кудрявую швею в очках-кошечках прямо к рабочему месту.

Да. Это был совсем другой мир, и трудно было поверить, что его сотворил сам айсберг модного дома — Его Величество Веспер, непоколебимый и бесстрастный.

* * *

А вечером, вернувшись в свою одинокую квартирку, Маруся долго не могла решить, позвонить ли ему. Теперь у девушки был номер Александра, а также вполне обоснованные поводы, чтобы поинтересоваться самочувствием его матери. Да и его самого тоже в салоне, можно сказать, потеряли — разве не причина спросить, когда ожидать его появления на рабочем месте?

Но, скинув обувь, одежду, распустив волосы и разогрев ужин, она так и не решилась набрать заветные цифры в смартфоне. Кто она такая, чтобы беспокоить мэтра? Всего лишь одна из сотрудниц его салона. А вдруг он подумает, что она бегает за ним? И вообще: что ему сказать?

Ух…

Ее опять раздирали противоречия. Кусок в горло не лез. Маруся так бы и сидела за кухонным столом, пялясь то в тарелку, то на экран мобильника, но в дверь настойчиво позвонили.

Кто это? Хм. А какой сегодня день? Кажется…

Она машинально отодвинула засов и распахнула дверь. Он влетел, как ураган: быстрее захлопнул за собой дверь, ткнулся губами в ее щеку, наступив на пятки, снял ботинки, обхватил девушку за талию и притянул к себе:

— Видела, как сегодня снежно? Рано, да, нынче зима прискакала? — Развернул ее и подтолкнул в сторону кухни. — Что на ужин? Успела что-нибудь приготовить?

— Я… Э… — Маруся покосилась в сторону тарелки, на которой лежала разогретая вчерашняя грудка с овощами.

— Молодец, уже на стол накрыла. — Отпустив ее, Витя бросился к столу. И скомандовал: — Чайник ставь.

Девушка послушно пошла к плите. Покосилась на него: «И почему я раньше не замечала, какой ты? Ведь для тебя я не лучше любого предмета мебели в этом доме».

— Соли маловато. И перца. Где у тебя перец? — Не прожевав, бубнил он.

— Вот.

Она смотрела на него и поверить не могла, что когда-то хотела связать свою жизнь с этим человеком.

— Хлеб? Чего так мало отрезала?

— Держи.

— Как на работе?

— Все нормально.

— Что нового?

— Ничего.

— Ты чего? — Витя даже перестал жевать.

— Ничего. — Маруся наклонилась вперед, вглядываясь в его черты.

— А, ну, ладно. — Мужчина вернулся к торопливому поглощению ужина.

— Ты хотел прийти ко мне… В свой день рождения.

— Не вышло. — Он пожал плечами и кивнул в сторону плиты. — Кипит. Наливай.

Девушка послушно встала, сняла чайник с плиты, налила в его чашку, кинула два кубика сахара, размешала, плеснула молока — все, как любит Витенька.

— А ты что, обиделась?

— Нет. — Легонько качнула головой.

Мужчина нахмурился:

— Я не виноват, что ей вздумалось вечером припахать меня личным водителем. Пришлось ездить по ее делам! Так что у меня тоже дня рождения нормального не было. Не злись, Маруськ. Ну-у… Не злись!

— Я не злюсь. — Тихо ответила она.

Витя, хлебнув горячего чая, уже тянулся к сигаретам.

— Хорошая зима будет. Снежная! — Приоткрыл окно, затянулся, выпустил дым. — Самый кайф на лыжах!

— Угу. — Маруся встала и молча собрала посуду.

Кухня наполнялась едким дымом, от которого ее привычно выворачивало наизнанку, поэтому, оставив грязные чашки в раковине, девушка прошла в гостиную. «Как сказать ему так, чтобы он точно отстал?» Но ответа на вопрос она придумать не успела: спешно проглотив положенную дозу дыма, Витя козликом прискакал к ней.

— Обижаешься, знаю. — Обнял ее со спины.

— Нет.

— Ты же все понимаешь. Родная моя. Хорошая. — Его руки уже лезли под кофточку.

К животу, ниже, еще ниже.

— Вить. — Маруся пробовала отстраниться.

— Сейчас, сейчас… — Хрипло в затылок.

И вынырнувшие из-под трусиков пальцы Вити грубо прихватили ее упругие ягодицы. Легкий шлепок, ее вскрик, его частое дыхание. Все складывалось, как нужно, но он все равно торопился. Привычка.

Нетерпеливо подтолкнул Марусю к дивану. Лязгнула пряжка ремня, послышался звук приспускаемых штанов, копошение. Девушка осторожно всхлипывала под его торопливыми, но настойчивыми касаниями. Ей хотелось все прекратить, но она терпела. Словно нарочно хотела посильнее выпачкать себя в грязи напоследок: чтобы в голове, как следует, отложилось — да, я ненавижу его.

А Витя в это время будто подгонял ее под себя: тиснул за грудь, поставил на колени, наклонил, как ему было удобно, надавив на поясницу. А затем лихо и без предупреждения вторгся туда, куда его не приглашали. Хрупкая Маруся, ойкнув, уперлась головой в спинку дивана и жалобно заскулила. Ее тоненькие пальчики царапнули обивку и впились в лежащий рядом скомканный плед. Она зажмурилась и закусила губу. Обидно. Но противиться не стала. Тоже привыкла. Застонала от резкой боли, огнем полоснувшей ее изнутри, и постаралась не дать волю слезам.

Витя в последнее время частенько наведывался в ее запретные территории, но сегодня так торопился, что решил сделать это без смазки и предупреждения. Знала бы она о его намерениях, могла бы подготовиться. А теперь ей оставалось только смущенно уповать на то, чтобы ничто не сбило ему романтического настроя — быстрее кончит и оставит ее в покое.

Маруся всегда искренне считала происходящее мерзостью, но терпела анальный секс только потому, что хотела выгодно отличаться от Витиной законной жены, для которой такие виды «ласк» были под абсолютным и совершеннейшим запретом. Как, впрочем, и для самой Маруси пару лет назад.

Виктор и тогда, на заре их отношений, не спрашивал, хочет ли она такого рода «любви». Просто как-то однажды в пылу страсти наклонился к ней со спины и поцеловал в шею, а она, дурочка, возьми да и скажи: «вот так мне нравится, очень». А когда попыталась сопротивляться тыкающемуся «не туда» члену, вдруг поняла, что это было именно тем, что ее мужчина и задумал.