– Оставим скорби тихие времена. Сегодня Грозогорье держится той магией, что впитали наши площади, что дают нам рождённые с шаром. Но что станет, когда она иссякнет? Я осмотрела руду, найденную в западных штольнях. В ней есть зачатки волшебства. Нам нужно исследовать, на какой глубине она залегает, в каких условиях отлагается и набирает силу. Какие древние реки принесли к нам эти сиреневые крохи? – Она подняла со стола тяжёлый кусок руды, сдёрнула с него бумагу и подняла высоко над головой. Даже в ярко освещённом зале он светился мягким матовым светом, впитывая в себя блики свечей. – Нам нужно понять это, начать добычу и обработку. Возможно, благодаря этой руде не придётся больше раскалывать синие шары, чтобы добывать магию. Возможно, мы найдём её здесь, прямо под нашим городом, под самой площадью Искр!

Зал зашумел. Старых мастеров было сложно вдохновить одной речью, но руда говорила сама за себя: обычный камень не источает свечения, не втягивает в себя чужой свет…

– Я вновь благодарю вас за то, что вы согласились прийти, и прошу во время ужина ознакомиться с планом добычи. Если вы желаете принять участие, сообщите об этом гильдии. Мастер Грегор, к моей радости, согласился взять на себя руководство обработкой первой партии, – произнесла она, с опаской покосившись на мастера. – Как только стает снег, начнётся добыча, а до того пробные образцы нужно исследовать и…

Она умолкла, не зная, как выразить мысль, испуганная внезапным хищным взглядом Грегора. На помощь уже спешил советник, но ещё до того, как он вышел вперёд и обратился к мастерам, Грегор произнёс:

– Я готов заняться этим, правительница. Ни крошки драгоценного камня не упадёт мимо – кому, как не тебе, это знать.

Он особенно выделил последние слова, и она кивнула, обращаясь уже к главе гильдии:

– Почтенный Ярат, назовите мне тех мастеров, которых сочтёте лучшими для такой задачи.

– Почту за честь, ваше величество, – громко ответил он и принялся выкликать имена: – Каверн! Грюневельт! Йорубе!

– Чуть позже, мастер Ярат, – поморщившись, велел ему советник. – Ваше величество, вы можете переходить к прочим вопросам. Всё, что мастерам следует знать о новой руде, они узнают из моей завтрашней речи на собрании гильдии.

Хедвика мотнула головой:

– Но зачем же мы собрали их здесь? Милый Хильдегарт, будьте добры, выступите с речью сегодня.

– Хорошо, – расправляя плечи и одёргивая свой неизменный балахон с бахромой, ответил советник. По его лицу никак нельзя было понять, доволен ли он таким поворотом. – Сейчас?

– Нет! – вновь замотала головой Хедвика и воскликнула: – Почтенные мастера! Мы оторвали вас от трудов, но, кроме того, оторвали и от обеда. Главное сказано, а подробности будут оглашены позже. Приступим же к трапезе!

Мастера одобрительно зашумели. Тотчас, повинуясь сигналу советника, грянула музыка, и слуги наконец принялись кормить оголодавших камнерезов.

– Да будет пир! – повинуясь внезапному порыву, раскинула руки правительница, и где-то далеко за пределом Семи земель, там, куда воспрещён вход всяким смертным, рассмеялся, жонглируя синими шарами, лютник, а потом отложил шары, поднял чашку северного эггнога и молвил:

– Да будет пир. За тебя, виноградная!

– Грегор… Грегор, подожди меня, пожалуйста, – прошептала Хедвика, вновь находя под столом руку мастера и изо всех сил сжимая его ладонь – так, заблудившись, цепляются за живого. – Мне нужно поговорить с тобой. Мне нужен твой совет… И объяснение…

Ужин был окончен, за окнами по скатам крыш рассыпались крупные звёзды, и советник уже прощался с мастерами – кому-то кивал, с кем-то сговаривался о прочих делах, кого-то расспрашивал о новостях в мастерской и лавке. Грегор дёрнул подбородком в знак согласия и, поднявшись из-за стола, направился к выходу.

– Ну, до встречи, – не разжимая губ, произнесла Хедвика, тоже поднимаясь. Пока она шествовала к выходу, ей кивали, кланялись и расступались, слуга открыл перед нею массивную витражную дверь, а она, замечая и не замечая всё вокруг, в который раз пыталась разгадать, по чьей же воле так коротка оказалась память жителей Грозогорья. «Меня, неизвестную, безродную, объявили правительницей в полдень, а к полуночи все Грозогорье готово передо мной склониться».

Кто околдовал народ? Отчего ей верят? Какому невидимому, но властному колдуну понадобилось, чтобы она стала правительницей Северолесья?

– Господин советник, – преодолевая смущение, усталость и желание забыться в полумраке золотистых башенных покоев, тихо произнесла она, – мне нужно побывать в городе.

– Да, госпожа. – Хильдегарт, привычный к причудам правителей, ничем не выказал своего удивления и только подозвал слугу: – Подготовьте карету. Госпожа, вы едете одна?

– Да, – твёрдо отвела Хедвика, снимая с головы обруч. – Пожалуйста, приберегите это до моего возвращения…

Хильдегарт мягко, но непреклонно отстранил её руку.

– Нет. Вы правительница Грозогорья. Носите это с гордостью. Судьба не выводит на новую дорогу случайных. Тем более на дорогу короны.

Она закрыла глаза, прислонившись к обитой бархатом стене кареты. Бархат был расшит серебряными лилиями, которые, словно крошечные стальные иглы, посверкивали в отблесках уличных фонарей. Подумав об иглах, Хедвика вновь вспомнила о швее, которой принадлежал шар, оставивший отпечаток на шаре лютника – её шаре! – а затем и о других жизнях, чьи истории оставили на нём свой след.

«Выходит, шар не гибнет со смертью истинного владельца?..» – рассеянно размышляла она, перебирая в голове уже знакомые лица и картины. Теперь, когда она сама впускала их в свои мысли, они больше не толпились, не обрушивались на неё каскадом чужеродных лиц и снов, не заполняли голову голосами, не отсекали её от яви. Теперь они выстраивались стройной цепью воспоминаний, покачивавшейся на ветру, раскалённой от пламени… Среди вороха пёстрых картин она отчётливо различала три судьбы, чьё эхо оказалось заточенным в стеклянный, бездонный океан шара. Да только отнюдь не таким синим был этот океан, каким казался с первого взгляда. Каждая история добавляла своих красок.

Нельзя покрыть всех магов одинаковой лазурью: в ком-то больше серебра и стали, кто-то прозрачен, как янтарь или берилл, кто-то полон алых и золотых искр, кто-то полыхает пурпуром, искрит грозовой чёрной жилой.

Интересно, как выглядит её собственный шар? Наверное, в нём, как и в мыслях, карусель и цветное туманное марево… Ей представились вихри опалового блеска, всплески изумруда, сполохи цвета спелого винограда и спирали серого пламени.

Три судьбы, три голоса… Видение собственного шара вытеснили лица. Первая – русалка с Зелёной Реки. Вторая – швея Золотого Княжества. Третья – алхимик из города. Позади них, с улыбкой на лице, глядели лесная и луговая, были и другие… Кто они, эти сказки Северолесья? Жили ли они, живы ли? Или всё это привиделось, придумалось, как и весь этот день, как весь хоровод дней в Грозогорье? Проснётся – а там пасмурный лес у виноградников и тяжёлые лапы елей у самого окна, протяни руку – достанешь…