Он любезно, почти извиняющимся голосом спросил, не смогла бы она пройти с ним на парковку опознать машину. Она отрицательно замотала головой, даже не задавшись вопросом, зачем ему вдруг понадобилась помощь, просто она была слишком занята.

– Это займет всего минуту, – убеждал он.

– Нет, я не могу. На мне спектакль, – сказала она быстро и прошла мимо него в темный коридор.

Когда минут двадцать спустя она вернулась, чтобы пройти на сцену, он все еще стоял на месте.

– Эй, нашли того, кто вам поможет? – поинтересовалась она.

Он не ответил, уставившись на нее и буквально сверля глазами. Как странно, подумала она, но мужские взгляды были ей не в новинку.

Через несколько минут она опять вернулась за кулисы, – мужчина никуда не делся. Он улыбнулся и подошел к ней.

– Вы классно выглядите, – сказал он. – Ну же, протяните мне руку помощи. На это уйдет всего пара минут.

Он вел себя игриво и раскованно.

И все же она была настороже. Она пыталась пройти мимо него, сказала, что ему, возможно, сможет помочь ее муж.

– Пойду его найду.

Она испугалась, но сказала себе, что это смешно. Рядом было несколько сотен человек.

Мужчина шагнул в сторону, преграждая ей путь. В своеобразных танцевальных па из стороны в сторону они боролись за позицию, и наконец она от него освободилась. Кто он?

Он здесь не работал. Для ученика он был слишком стар, а для родителя слишком молод. Она поспешила за кулисы.

В антракте Дебби Кент отошла позвонить брату и сказать, что спектакль к десяти часам не закончится, и вернулась ко второму акту. Одна из ее подружек, Джолин Бек, заметила расхаживающего в дальнем конце зала незнакомца. Джин Грэм тоже его там видела, а к концу спектакля ее уже одолевало тревожное любопытство.

После окончания спектакля Дебби Кент вызвалась съездить за братом.

– Я вернусь за вами, – сказала она родителям.

Несколько жителей жилого комплекса напротив средней школы помнят, как слышали два коротких пронзительных крика с западной парковки между половиной девятого и одиннадцатью вечера. И они не похожи были на детское баловство. Скорее на крики предсмертного ужаса. Настолько пронзительные, что жильцы даже вышли наружу посмотреть, что там происходит в темноте.

Но ничего не увидели.

Брат Дебби безнадежно ждал ее на роллердроме. Их родители стояли перед школой, пока зрители расходились по домам. Наконец никого не осталось, но их машина по-прежнему стояла на парковке. Где же Дебби? Уже наступила полночь, а они все нигде не могли найти свою дочь. Казалось, она даже не садилась в машину. Они позвонили в департамент полиции Баунтифула и описали дочь: семнадцать лет, длинные русые волосы с пробором посередине.

– Она не могла просто так оставить нас, – нервно сказала ее мать.Ее отец только что пережил инфаркт. Машина осталась на школьной парковке. Это было странно.

Полиция Баунтифула была в курсе нападения в Мюррее. Знали они также о Мелиссе Смит и исчезновении Лоры Эйм. В район послали несколько патрулей, а в школе открыли и проверили все помещения, чтобы проверить, не заперли ли Дебби случайно в одном из них. Родители отчаянно обзванивали всех ее подруг, но никто из них ее не видел.

И никто больше не увидит.

Утром, с первыми лучами солнца бригада полицейских следователей обыскала парковку и прилегающие территории, пытаясь найти подсказки необъяснимого исчезновения Дебби Кент.

Они узнали об услышанных накануне вечером криках, но ни одного прямого свидетеля похищения не нашли. На парковке было так много автомобилей, что никто не мог выбрать один, возможно, старый, желто-коричневый «Фольксваген-жук».

Детективы Баунтифула Айра Бил и Рон Баллантайн на корточках осмотрели уже пустую парковку и нашли между задней дверью школы и парковкой маленький ключ. И они тотчас его узнали. Это был ключ от наручников.

Они отнесли этот ключ в департамент полиции Мюррея и вставили его в наручники, снятые с Кэрол Даронч. Ключ подошел идеально, и наручники открылись. Однако известно, что ключи от разных наручников взаимозаменяемы. К наручникам «Смит-Вессон» этот ключ не подошел, зато открывал наручники от некоторых других производителей, занимающихся выпуском их уменьшенных версий. Эту улику нельзя было однозначно привязать к обоим делам, но, безусловно, знак был тревожный. Кэрол Даронч удалось сбежать. А Дебби Кент, очевидно, нет.

Как и ранее в Вашингтоне, на правоохранителей Юты обрушился шквал звонков. Звонок, имевший хоть какое-то отношение к делу, поступил в середине декабря. Звонивший, приехавший 8 ноября в школу забрать дочь после спектакля, рассказал, что видел старый побитый «Фольксваген» светлого цвета, отъезжающий с парковки около 22:30 вечера.

И на этом – все. Для родителей Дебби Кент наступила мрачная, трагичная предрождественская пора, как и для семей Мелиссы Смит и Лоры Эйм. А Кэрол Даронч стала бояться выходить из дому одна.

Даже днем.

Успеваемость Теда Банди в первый год в юридической школе Юты была не такой впечатляющей, как в прежние годы обучения. Его средний балл с трудом дотянул до тройки, а первая четверть и вовсе была завешена с двумя незачетами – и это тот же Тед, который легко прошел и окончил с отличием жесткий курс Вашингтонского университета, а также убедил декана приемной комиссии в Юте в том, что он не только талантливый студент, а «человек, упорный настолько, чтобы проявить себя крайне неутомимым студентом и практикующим юристом, и к тому же достаточно квалифицированный для того, чтобы преуспеть в своих начинаниях».

Не подлежит сомнению, что определенную часть учебного времени съедала работа ради оплаты самой учебы, но кроме этого Тед стал выпивать – гораздо чаще обычного. Он часто названивал Мег и всегда сильно беспокоился, не застав ее дома. Сам он ей постоянно изменял, но от нее ожидал – точнее, требовал – чтобы она была всецело ему верна. По словам Линн Бэнкс, когда он не дозванивался Мег, он звонил Линн, настаивая, чтобы та сказала, где Мег.

18 ноября 1974 года я легла в больницу для подготовки к плановой операции на следующее утро. Я родила четверых детей безо всякой анестезии, однако эта операция оказалась самой болезненной на моей памяти, и два дня я была под сильными седативными препаратами. Помню, как вечером после операции я звонила Джойс Джонсон, чтобы сказать ей, что со мной все в порядке. Помню, как у моей кровати сидела мама, приехавшая из Салема, штат Орегон, приглядеть за детьми.

Также помню, как несколько полицейских департаментов прислали море цветов. Дюжину красных роз прислали детективы из отдела убийств, с букетом желтых хризантем пришел Херб Свиндлер.

А Тед Форрестер из отдела тяжких преступлений передал огромное комнатное растение в горшке. Даже не представляю, что об этом нескончаемом потоке детективов с торчавшими из-под одежды кобурами думали медсестры. Возможно, что я подруга мафиози и нахожусь под усиленной охраной.