Он вслух читает:

– Тесс Беренсон, актриса… Я мог о вас слышать?

– Сам вопрос показывает, что вряд ли.

– Простите. Я сейчас плохо соображаю, еще не отошел от шока.

– Все знавшие Шанталь испытали такой шок. Никто ничего не понимает. Похоже, полиция тоже… хотя они работают.

Он внимательно изучает меня.

– А вы милая. Я с удовольствием поговорю с вами о Шанталь. – Опускает глаза. – Полагаю, вы уже поняли, что я из ее клиентов.

Киваю.

– Я пытаюсь понять, какой она была. Вы первый человек из встреченных мной, кто принимал участие в ее сеансах.

– Вы позволите пригласить вас на обед? Мы с Шанталь иногда ходили перекусить во вьетнамское кафе за углом. Тихо, чисто и хорошо кормят.

Я знала, о каком месте он говорит. Я соглашаюсь пойти, но если каждый заплатит за себя.

На улицах полно офисных клерков – как раз время обеденного перерыва: кто-то гуляет, кто-то сидит на скамейках в парке и жует сэндвичи, некоторые просто загорают на солнышке.

Мы делаем заказ.

Карл подается вперед:

– Возможно, вам покажется странным, но я бы хотел описать то, чем мы занимались. Без деталей, само собой, просто обозначить. Я не стыжусь своих сексуальных предпочтений.

Снова благодарю его за готовность быть искренним и обещаю не злоупотреблять доверием.

– Встреча с профессиональной госпожой – это великолепно! Поэтому каждый раз во время деловых поездок я захожу на местные сайты. Примерно год назад, когда я стал ездить в этот район, мне попалась страница Шанталь. Там было много интересного. Большинство профессионалок перечисляют конкретные специализации. Она предлагала «Психологические сеансы», «Психологическую поддержку с опорой на БДСМ» и «БДСМ: от теории к радости». И еще «Исповедь». Меня это зацепило. Я позвонил и спросил, что она имеет в виду. Мы встретились в кафе. Вот почему, когда вы тоже предложили встречу в кафе, я подумал, что вы, возможно, коллега Шанталь, и что вы хотите на меня посмотреть. Так вот, мы поговорили, беседа шла легко, мне показалось, что мои потребности ей интересны. Условились о сеансе. Через два дня я снова приехал сюда, и мы провели встречу. Мы разыгрывали… довольно неловко признаваться… впрочем, я уже столько всего вам рассказал… В общем, мы разыгрывали комбинацию церковной исповеди и сеанса у психотерапевта.

Я и до этого внимательно слушала, но теперь удваиваю внимание.

– Шанталь использовала слово «психотерапевт»?

Он качает головой.

– Она сказала, что в Калифорнии, чтобы называть себя так, надо иметь лицензию. Она использовала термин «коуч».

– А что было на «сеансе психоанализа»?

– Полагаю, проще сказать, чего там не было. Госпожа меня раздела, связала и уложила на медицинскую каталку. Лицом вверх. Устроила допрос, очень суровый. Жрица – и одновременно дознаватель. Она хотела, чтобы я всё ей рассказал: мечты, фантазии, сексуальный опыт. Чем больше я рассказывал, тем более настойчиво она спрашивала. Почувствовать себя настолько открытым и обнаженным – это такое освобождение! Она говорила, что хочет не только изучить мое сознание, но добраться и до подсознательного, до «животной составляющей сущности», до «самой глубокой части эго».

Официантка принесла наш заказ, расставила тарелки и ушла.

– Вам, вероятно, интересно, когда начнется БДСМ. Не буду вдаваться в подробности. Но, когда Шанталь сомневалась, что я полностью откровенен, или подозревала во лжи, она меня наказывала, связывала в болезненных и неприятных позах, причиняла боль.

– Как инквизитор.

– Да, верно, она была великолепным инквизитором! Ей было совершенно невозможно сопротивляться. – Карл поднимает на меня глаза. – Ладно, давайте есть, а то все остынет.

Мы жуем, и я пытаюсь представить эффект освобождения, который он так хорошо описал. Это очень похоже на мое состояние после визитов к доктору Мод.

– А сексуальные фантазии на тему исповеди… Шан-таль спрашивала, откуда они взялись?

– Я сам ей сказал. Меня воспитывали в католическом окружении. Священник жестоко обращался с нами, детьми, – возможно, вы слышали такие истории? Чтобы избавиться от последствий, потребовались годы психотерапии, но и это не особо помогало. Потом я обнаружил, что могу купировать боль, эротизируя ее. Каким-то непонятным образом боль, причиненная мне в детстве священником, и сеансы с разными психотерапевтами сплавились воедино и превратились в эротические фантазии на тему подчинения доминирующей жрице. Шанталь точно понимала, что мне нужно, и лучше всех могла это обеспечить.

– Она по-настоящему вам помогла?

– Хотя мы провели всего десяток сеансов, жизнь поменялась. Я выходил от нее с ощущением ясности; словно мое сознание отчистили. – Карл умолкает. – Конечно, это помогало только на время, а потом снова требовался сеанс. Я в прямом смысле стал к ней привязан. – Он качает головой. – Мне будет ее не хватать.

– Она рассказывала вам что-нибудь о своей личной жизни?

– Только после сеансов. Мы ходили перекусить, часто именно сюда. Потом гуляли – как равные. Во время сеанса она была строгой и суровой, а после – милой. Что мне нравилось, не было всех этих психотерапевтических кривляний. «Мы работаем вместе, – часто говорила она. – Неважно, откуда взялась проблема, важно, как ее разрешить».

Мы вдвоем оплачиваем счет, и Карл провожает меня обратно к дому. Я спрашиваю, как он охарактеризовал бы стиль доминирования Шанталь.

Он отвечает не задумываясь:

– Самоотверженность и погружение. Полная ответственность за меня как клиента и полное погружение в роль во время сеанса.

Как у любой по-настоящему хорошей актрисы, думаю я.

Он был со мной искренним; возможно, слишком искренним. Почему он так много рассказал совершенно чужому человеку? Мне это нравится и одновременно вызывает подозрение.

– Я очень рад знакомству, – говорит Карл, когда мы подходим к двери. И, после паузы: – У меня такие теплые воспоминания от этого места. Можно мне зайти? Просто в память о старых временах.

– Простите, это невозможно, – говорю я.

Он кивает.

– Да, понимаю. Но все равно, спасибо, что дали возможность выговориться.

Я снова благодарю его, вхожу в дом и на мгновенье замираю по ту сторону стеклянной двери. Поворачиваюсь, и наши глаза встречаются. Он расстроен и смущен.

Я улыбаюсь. Он улыбается мне в ответ и уходит.

Днем, после многочасовой репетиции перед видеокамерой, я решаю пойти на прогулку. Отправляюсь в новый арт-салон на Телеграф-авеню, примеряю прекрасное колье ручной работы, в последний момент убеждаю себя, что обойдусь без него. На обратном пути прохожу мимо книжного магазина, где обнаружила библиотеку Шанталь. А еще через квартал замечаю Джоша: он устроился в кафе рядом с «Фокс-театром».