— Да они ж так чадят и трещат, что нас за милю учуют! Что, не согласен? Не говоря уж о том, как быстро огонь сожрёт воздух в узких проходах. Нет, кэп, думать уж предоставь старине Молоту.

“Но фандерлинги ведь пользуются огнём, правильно? Для приготовления еды и обогрева домов — я сам видел! Да и как же кузни?” — капитан задумался. Конечно, из того, что рассказал ему Чавен, он знал, что у фандерлингов имелись и тщательно продуманные системы вентиляции, в которых лениво крутящиеся лопасти винтов, похожих на водяные колёса, выгоняли дым из города, сперва подтягивая его вверх, а потом облачками выдувая в воздух над холмом, на котором стоял Южный Предел.

“Их дымоходы поднимаются к нашим жилищам, — эта мысль потрясла его. — Их дороги ведут под бухтой к материку, а туннели, вырытые ими, уходят глубоко под морское дно, если Сланец Голубой Кварц сказал правду…. Да эти фандерлинги владеют большей частью этой скалы, чем мы!”

У подножия Каскадной лестницы, где каменные стены вздымались так высоко, что свет от их маленьких ламп не достигал потолка, отряд вступил в огромную пещеру, полную бледных каменных колонн, сужавшихся к середине наподобие песочных часов. Пройдя по ней сколько-то времени, они наконец остановились у стены, в которой зияли открытыми каменными ртами несколько входов в туннели.

— Они называют это место Пять арок, — прошептал Яшма.

Брат Сурьма немного помолился на непонятном Вансену языке, с многочисленными грубыми “ках” и “з-з-з” в словах, тогда как дюжина стражей благоговейно склонила головы.

— Впереди, — закончив молитву, сообщил послушник новому командиру, — лежат Внешние залы. Теперь мы переходим из Того, что было построено, к Тому, что выросло.

Эти названия ничего не сказали капитану, но к такому он уже привык.

— Далеко мы от того места… как оно там называется… где ваши монахи?

— Скважины? Теперь недалеко, — ответил Сурьма.

— Достаточно близко, чтоб нам всем захлопнуть рты, — добавил Яшма и, протянув длинную волосатую руку, отвесил подзатыльник одному из стражей, обрывая его бормотание. — Всем нам, — сердито повторил он.

Схлопотавший затрещину юнец ответил командиру мрачным взглядом.

В свирепости Молота Яшмы капитан не сомневался, но опасался, что остальные стражи могут и не справиться с задачей, если дело дойдёт до дела.

— Прямо здесь, за углом, — прошептал Сурьма. — Позвольте мне пойти первому и найти кого-нибудь, кто мог бы с нами поговорить. Нам не следует беспокоить их больше, чем требуется — они идут Стезёю Старейших, всё-таки. Так мы называем время воздержания и молитв.

— Один ты не пойдёшь. Эй, Чугунная чушка, — приказал Яшма провинившемуся ранее стражу, — иди с ним. Смотри, чтоб он не влип в неприятности, и верни целым и невредимым.

Паренёк по имени Чугунная чушка, кажется, был очень доволен тем, что ему поручили настоящее мужское дело: он приосанился под своим тяжёлым плащом и опустил короткую фандерлингскую алебарду, больше похожую на копьецо со штыком. У него не было ни шлема, ни доспехов, и если бы не оружие, стража можно было бы принять за монаха.

“И как мы собираемся с кем-то сражаться, — мелькнуло в голове у Вансена, — когда наша армия — от горшка два вершка и закована в шерсть?”

Разведчики потрусили по извилистому коридору и быстро скрылись из виду. Вансен, у которого спина уже начала ныть от того, что ему по большей части приходилось идти, согнувшись почти вдвое, едва успел перевести дух, а парни, громко топоча, уже неслись обратно.

— Мертвы! — глаза Сурьмы распахнулись так широко, что казалось, теперь никогда не закроются полностью. — Все они, в своих кельях!

— Как? — вскинулся Яшма прежде, чем капитан успел открыть рот.

— Нельзя сказать, — возбуждённо выдохнул Чугунная чушка. — Но один из них — малыш Пьютер. Я его знаю, ему было не больше тринадцати!

— Но что их убило? — допытывался Яшма. — Там была кровь?

Феррас Вансен был для них чужаком, а Яшма — уже привычным командиром, и капитан мог понять, почему в такой момент стражам хотелось держаться за знакомый порядок вещей, но недопонимание сейчас могло в будущем стоить им жизней.

— Позволь мне задавать вопросы, командир стражей, — попросил он мягко, но твёрдо. — Брат Сурьма, что ты видел? Опиши только то, что действительно видел, а не то, что, как ты думаешь, случилось. И давайте говорить тихо.

Сурьма сделал глубокий вдох.

— Кельи находятся друг рядом с другом, на расстоянии нескольких шагов, и не имеют дверей. Отшельники все лежат в своих кельях так, как будто умерли сидя. Их четверо — нет, пятеро. Там их пятеро, остальные кельи пусты, — монах ненадолго замолчал — Вансен видел, что он старается успокоиться и собраться с мыслями. — Другие кельи, там, докуда мы дошли, были пусты. Около дюжины. После этого мы повернули назад.

— Было ли там что-нибудь, указывающее на то, что их убило? Тела остыли?

Сурьма выглядел озадаченным.

— Нет, крови не было, но они все мертвы. У кого-то были открыты глаза — но не у всех. Мы их не трогали. Мы не знали, кто ещё мог таиться там, наблюдая за нами…

Вансен нахмурился:

— Всё это звучит очень странно. Если они умерли вот так, в своих кельях, значит, они не сопротивлялись. Должно быть, их застали врасплох. Но крови нет? Очень странно.

Чтобы получше ухватить свой топор, солдат вытер руки о бриджи. Жена Сланца, Опал, потратила два дня, так и сяк складывая да перешивая фандерлингские одёжки, чтобы изготовить ему подходящую пару.

— Идёмте. Чугунная Чушка, веди нас, но когда мы доберёмся до места, первым пойду я.

Он повернулся к остальным; на лицах всех его спутников было написано немалое волнение, и только Молот Яшма, напротив, кровожадно скалился.

— Теперь мы пойдём молча. Если вам нужно будет что-нибудь сказать — действительно нужно — тогда, во имя богов, говорите тихо. Если это сумеречный народ, то помните: они бесшумнее, умнее и свирепее, чем вы можете себе представить — они них иначе как о врагвхспособны услышать шёпот за сотню шагов.

Говоря это, он, однако, почувствовал укол стыда. Разве Джаир не был в некотором роде его другом? Но капитан потерял и на Колкановом поле, и в других местах слишком много людей, чтобы не думать о других кварах иначе как о смертельных врагах.

— Вы меня поняли? Отлично. Яшма, ты идёшь следом за мной. Покажи своим парням, как должен мужчина идти навстречу опасности.

Феррас не хотел терять нетренированных (ну, по крайней мере, не бывших солдатами) спутников, в то время как он сам, зажатый за ними, при случае ничем не сможет помочь — и потому был намерен возглавить отряд, как только появится возможность. Но и это было по-своему рискованно: если на него нападут в слишком узком проходе, фандерлинги, скорее всего, не смогут помочь ему тоже, даже если и захотят.