— Приказ такой — ты должен срочно привести сюда Бритаева. Деньги получишь по исполнении. Скажешь, правительство зовет всех авторитетных людей города на переговоры с захватчиками. Его тоже ждут с нетерпением.

— Только иди быстрей, — подстегнул Исмагил, натягивая на голову маску с прорезями для глаз. — У меня другие важные дела есть.

У Мустафы были хорошие отношения с Зауром Борисовичем. Бритаев человек вежливый, обходительный, иногда делал охранникам подарки. Только в последнее время Мустафа начал в душе ругать его. В самом деле, что особенного в этом лысоватом шибздике? Почему его возит машина? Почему у него роскошная квартира в центре города? У него красивая жена, воспитанные дети, сын после школы будет учиться за границей, в Англии. Сам он весь из себя такой холеный, всегда в свежевыглаженных рубашках, пахнет вкусной туалетной водой. Конечно, такой может и подарки охранникам делать, денег получает немыслимо много. А ведь Аллах сотворил всех людей одинаковыми. Мустафе не довелось читать труды Карла Маркса, но он и без него понимал, что не должен один человек иметь все, а другой — ничего. Это совсем несправедливо. Если же ты хочешь много иметь, умей за все расплачиваться. Тебя увольняй не увольняй, а ты все равно будешь доволен. Нахапал уже небось на десять поколений вперед.

В тот момент, когда убивали Бритаева, Мустафа отошел в сторону и закрыл глаза. Повернулся, когда все было кончено. По приказу главаря он и Маирбеков отнесли труп прокурора к главному входу в МВД и положили его на ступеньках, на видном месте.

Исмагил тотчас куда-то побежал, и Мустафа растерялся. Он же тут никого не знает, кто даст обещанные деньги. Ах да, нужно найти главаря.

Все это время продолжался обстрел здания, но Мустафа был настолько занят ожиданием обещанной награды, что, казалось, ничего не слышал. Мимо быстро прошагал окруженный боевиками главарь. Вид озабоченный, к нему не подступиться… Неужели обманут?

Постепенно выстрелы начали редеть, боевики с криками на ингушском и на чеченском принялись рассаживаться по машинам. Рядом с Аштрековым возник улыбающийся Исмагил и протянул триста долларов, сказав:

— Воины Аллаха благодарны тебе. Ты же понял, что сегодня убивают оперов, прокуроров и судей, которые продались русским спецслужбам и издеваются над ингушами.

Поблагодарив за деньги, Мустафа спросил:

— Что сейчас делать?

— Тебе сейчас ничего не нужно делать. Это у меня сейчас важные дела начинаются. Иди незаметно домой. Кого видел, чего видел — этого нет. Ночью ты спал. Впрочем, я тоже.

Он вновь натянул на голову маску и убежал.

Итак, все прошло как нельзя лучше. Заработал, из знакомых его никто не видел. Если бы жена Бритаева видела, тогда было бы плохо. Для нее плохо. А если не видела, может говорить что душе угодно. Пусть даже скажет, что за мужем заходил Мустафа Аштреков. А я скажу, кто-то выдал себя за меня. На самом деле я всю ночь спал дома. А ведь Патимат, наверное, так и сказала. Поэтому шайтан-следователь и заявился. Ну ладно следователь. Печник-то откуда взялся? Сроду в нашем доме столько посторонних людей не было. Интересно, Исмагил сейчас в городе или уехал с боевиками. Похоже, он у них свой человек. Но ведь здесь жена, маленький сын. К тому же Маирбеков на виду — работает начальником. Как он может отсюда уехать! Нужно посоветоваться.

Позвонив Исмагилу, Аштреков не застал того дома. Жена сказала, что он на работе, и дала номер служебного телефона.

Услышав голос Исмагила, Мустафа обрадовался: хорошо, что его благодетель, его единственная, опора сейчас в городе. Намекнул ему о странных визитах, сделал это по возможности тонко — не телефонный разговор. Исмагил понял.

— Скоро я заканчиваю и уезжаю из офиса, — сказал он. — Давай где-нибудь встретимся, скажем возле кафе «Погребок». Заодно и посидим там.

Александр Борисович объяснил полковнику, что при других, более спокойных обстоятельствах он прислал бы сюда оперативно-следственную группу. Однако масштабность дела вынуждает его провести обыск самому.

— Идемте, я провожу вас к Пирмухамедову, — сказал Лаженцев. — Мне все-таки кажется, здесь произошла ошибка. Если уж такой человек, как Пирмухамедов, замешан в криминале, моя вера в людей будет окончательно подорвана.

Сказано это было с явным расчетом на то, что государственный советник юстиции примет полковника за гаранта кристальной честности своего подчиненного и махнет рукой на эту никчемную затею. Он надеялся услышать от представителя Генеральной прокуратуры обнадеживающий ответ, мол, уж если вы за него ручаетесь, мне здесь делать нечего. Однако Турецкий промолчал.

Высокий широкоплечий Лаженцев обладал противоречивой внешностью. У него бравая офицерская выправка, свидетельствующая о физически сильном человеке, и выцветшее безвольное лицо — скошенный подбородок, редкие зачесанные назад волосы, большие залысины. Сейчас ему чисто по-обывательски было даже интересно, чем закончится обыск механика Пирмухамедова. Если бы Круликовский так строго не вымуштровал его, полковник с ходу пропустил бы московского «важняка» без лишних слов. Он заартачился лишь потому, что о подобных эксцессах генерал-майор приказал сразу докладывать ему. Но ведь нет правил без исключения, и это уже не раз подтверждалось за время их совместной службы. За примером далеко ходить не надо: когда вчера ночью нужно было срочно вызвать мотострелковый полк, он сделал это без всякого согласования, по собственной инициативе, которая пошла на пользу начальнику. Иначе бы с шахматиста-филателиста уже сорвали погоны. И правильно сделали бы.

Они вышли на задний двор здания УФСБ, представлявший собой квадратную асфальтовую площадку. Вдоль левой ограды, которая ближе к воротам, в соответствии с угловой разметкой выстроились разномастные легковушки, это, очевидно, стоянка для сотрудников. Напротив был длинный навес, сейчас под ним стояла одна машина — темно-фиолетовая «Нива», такой цвет называют «баклажан». Рядом на металлических козлах лежал полуразобранный двигатель, над которым склонился крупный мужчина в комбинезоне.

— Это и есть Пирмухамедов, — сказал полковник, и они направились к нему.

— Вы Алишер Абдуллаевич Пирмухамедов? — спросил Турецкий.

— Я. А в чем дело?

Александр Борисович обстоятельно, как это он любил, представился, показал механику разрешение на обыск, сказал, что хотел бы осмотреть его личные вещи.

— Ничего не понимаю, — сказал Алишер. — Вы меня в чем-то подозреваете?

— Боюсь, что так, — ответил Турецкий.

— В чем?

— Прежде чем ответить на этот вопрос, нам хотелось бы осмотреть место, где хранятся ваши личные вещи.

Они вчетвером пошли в раздевалку. Турецкий и Лаженцев не торопясь шли сзади милицейского следователя и механика. Когда милиционер услышал позади себя оживленную беседу офицеров, он шепнул Алишеру:

— О чем вас нужно спросить, чтобы мы попали в гараж?