– С языком первый раз, да? Подожди еще…

А кругом все пели, плясали, гудели дудками, били в бубны:

– Эх, Ладо, Ладо-Лель!

– Аой, девки, прокачу! – наперебой зазывали лодочники. – До Почайны-реки да обратно!

– Ну, что, Велесий? Покатаемся? А ну, айда в лодку!

Ушлый лодочник – не старый, но и не молодой уже мужик лет тридцати, круглолицый, с темною бородою, – насажав целую лодку молодежи, с десяток парней да дев, отчалил, с прибаутками заработав веслами, а потом и затянул песню.

Девки, бабы —

На купальню!

Ладу-Ладу,

На купальню!

– начал лодочник.

Все сразу же подхватили, дружно и весело:

Ой, кто не выйдет

На купальню,

Ладу-Ладу,

На купальню,

А тот будет

Бел-береза!

Ладу-Ладу,

Бел-береза!

– Вон вам и купальня! – Оглянувшись, лодочник направил челн к берегу, залитому лунным светом узкому песчаному плесу, за которым угадывался заливной луг. – Не ведаю, может, тут уже и есть кто. Да все одно – помехой не будете! Погодя немного, за вами приплыву.

– А вода-то теплая! – радостно закричали в лодке.

Кто-то уже выпрыгнул на отмель, побежал к берегу, поднимая брызги.

– Эй, эй, девы! – бросил весла мужик. – А поцелуи?!

– Ой! Да мы посейчас, дядечка!

С веселым смехом девчонки – а с ними и Женька – набросились на лодочника… тот радостно распахнул объятия…

– Эй, эй, дядько! – забеспокоились парни. – Нам-то дев оставь.

С воплями скинув одежду, молодежь бросилась в воду… не все, правда, некоторые – особо стеснительные – отошли в сторонку…

– Ну, – сняв юбку, оглянулась княжна. – Давай и мы купаться.

– Да-вай… – Велесий облизал пересохшие губы.

Стащив через голову рубаху, Женька постояла недолго в серебряном лунном свете, погладила себя по бокам да, поднимая брызги, бросилась в реку… Вынырнула, поплыла саженками да, перевернувшись на спинку, помахала парню:

– Эй, эй, ты не замерз там? Смотри… сейчас к другим уплыву.

– Не надо к другим, госпожа…

Миг – и юноша оказался рядом, нырнул… вынырнул…

– А давай наперегонки! – хлопнула его по плечу Женька. – Во-он до того мыса.

– Где клен?

– Какой же это клен? Это ива.

– И впрямь…

Княжна доплыла первой – еще бы, туристка все-таки, не какая-нибудь там Гюльчатай! На отмели перевернулась на спину, глядя, как подплывший Велесий, отфыркиваясь, смотрит на ее грудь, усмехнулась… Поднялась на ноги, повернулась… сдув с плечика капли, глянула искоса…

– Устала что-то. Пошли на бережку посидим…

– Как велишь…

Они уселись рядом, в траву, ласковую и мягкую… то есть конфузливый юноша поначалу сидел чуть в стороне… пока Женька не попросила:

– Брр… замерзла что-то. За плечи-то меня обними…

Ах… наконец-то!

– Лель-ладо, ладо-лель, да Роженицы девы…

Прочитав бабулино заклинание «дабы не понести», девчонка ощутила плечами мужскую ладонь…

– А погладь мне спинку, Вел… Вот та-ак… та-ак… Теперь ниже…

И снова на губах пряный вкус поцелуя, глубокого, с языком, и биение сердец, и томный шепот, и теплая ладонь, гладящая налившуюся соком грудь…

Почувствовав, как внизу живота начинает разгораться пожар нешуточной страсти, Женька, увлекая за собой парня, повалилась в траву, на спину… чуть вскрикнула… застонала… на миг закусила губу… А потом уже и не сдерживалась вообще, отдаваясь накалу любовной страсти, ощущая жар рук, нежно ласкающих тело…

Майкл! Майкл! Майкл…

– Ой, госпожа моя… мы ж никогда не сможем быть… и вообще…

– Ох, милый Вел! Не думай об этом… просто наслаждайся, ага? Ложись-ка… ну… Поцелуй мне грудь… Вот так… так… та-ак… Теперь просто лежи…

Юноша не выдержал, застонал, почувствовав, как жаркие губы княжны скользнули по его груди вниз, и через несколько мгновений любовная страсть вспыхнула вновь с новой всепоглощающей силою. Ласковые девичьи руки гладили спину и плечи, твердеющие соски царапали грудь, горячие бедра давили…

Выдохнув, Велесий обнял княжну за талию, погладил упругую грудь, спину… прижал к себе стонущую дергающуюся деву… и сам застонал, ничуть уже не конфузясь. Да и что сказать – на всем плесе занимались сейчас тем же самым. За тем и приплыли. Дабы не оскудела плодородием матушка-земля, чтоб получила силу.

Славно было кругом. Где-то далеко, на том берегу, желтея, горели костры, темные волны реки ласково лизали плесо, а в бархатно-черном ночном небе завистливо щурились звезды.

В храме Перуна – куда и собирались по пути заглянуть – юная княжна со своим помощником-любовником оказалась лишь ближе к утру, когда в небе, за Днепром, уже сверкали зарницы, предвестники погожего летнего дня. Праздник заканчивался, народ постепенно расходился, улицы детинца уже казались пусты, хотя внизу, на Подоле, у догоравших костров еще толпился народ да причаливали к затягивавшейся легким предутренним туманом пристани лодки.

Мощные – средь частокола – ворота капища оказались запертыми, что, впрочем, ничуть не смутило Велесия, тут же принявшегося барабанить в них едва ль не ногами.

Никакого конкретного плана у Женьки не имелось – просто зайти, поговорить с кем-нибудь… додумывать приходилось на ходу.

Юноша вновь принялся колотить, правда, недолго – из-за ворот послышался чей-то заспанный голос:

– Нет никого! Чего колотишь-то?

– Как это нет? – подняла голову Женька. – Ну, ты же есть!

– Так я ж не волхв… так, помощник. Ежели надо чего – завтра приходите, к вечеру.

– Так мы…

– Тсс! – Княжна накрыла губы Велесия ладошкой. – Я говорить буду. Я знаю – как.

Ухмыльнулась и тут же повысила голос:

– Нет волхва? Жаль. А мы Перуну великому браслетик золотой принесли – пожертвовать. Хотели спросить счастия. Ну… раз говоришь, не вовремя, тогда, конечно, уйдем… Пока, не кашляй.

– Эй, эй… – Тяжелая створка ворот со скрипом отошла в сторону, явив незваным гостям заинтересованную физиономию служки… или кто он там был, младший жрец, что ли?

Лицо явно прохиндейское – круглое, щекастое, какое-то цыганистое, с бегающими темными глазками. Вдобавок ко всему – редкая бороденка, темный, падающий на лоб оселедец – почти как у князя.

– Давайте сюда ваш браслет, – ухмыльнулся парняга. – Так и быть, погляжу – достойно ли великого бо Перуна скромное подношенье ваше.