Егор сильно опаздывал в офис. Он ушел, оставив меня всего лишь с половиной сил противника, но мне это, мягко говоря, не сильно помогло. Дима тут же принял отстраненное выражение лица, долго смотрел в окно, а потом заявил сухо и спокойно:

– Переоденься, царевна. Я не хочу тащить тебя через весь город в таком виде.

Я пожала плечами, не комплексуя по поводу старых спортивных штанов и домашней футболки. Не так давно прошли те времена, когда я щеголяла перед ним в худшем наряде.

– И куда же, интересно узнать? – я продолжала все ту же тему. – Неужели начнешь заманивать меня в загородный дом, откуда я едва вырвалась? Не надолго же вас обоих хватило, а вчера-то заливали, что готовы жить здесь в любой тесноте!

Дима глаз от окна не отрывал, а по голосу невозможно было понять, улыбается он или серьезен:

– По дороге объясню. И я никуда тебя не заманиваю.

– Да конечно!

– Мне просто нужно забрать в одном месте зубную щетку, я не могу тебя оставить здесь, пока она там. И не могу ее оставить там, пока ты здесь. Вам нужно соединиться.

– Мне и твоей зубной щетке? – я прыснула.

Дима обернулся и смерил меня прищуренным взглядом.

– Ну-ка прекращай этот детский сад, царевна. Мы едем.

– Почему это?

– Потому что я сильнее.

– А-а, ну это аргумент!

– И потому что здесь настолько тесно, что заняться нечем. Разве что сексом. Кстати, а давай я тебя пока поучу делать минет, раз мы все равно здесь надолго без еды и свободы выбора?

– Ой, ты, кажется, звал меня к своей зубной щетке? Я согласна!

– Вот ни разу еще мое красноречие не давало сбоев. У тебя семь минут, царевна, – и подмигнул.

И снова уставился в окно. Я еще несколько секунд стояла и смотрела ему в затылок, так и не в силах сформулировать отношение к этому спорному человеку, способному, оказывается, и на юмор, и на легкую болтовню не хуже своего друга. Дима спросил другим тоном, не оборачиваясь:

– О чем ты думаешь, царевна, когда так пялишься на меня? О том, нравлюсь ли я тебе?

– Нет, – ответила уверенно. – О том, нравлюсь ли тебе я.

– Неужели еще есть сомнения? Или некоторые очевидности надо озвучивать, чтобы они превратились в пошлую банальность?

– Не озвучивай. Я и без твоих признаний уже поняла, что ты только снаружи холодный.

– А внутри? – вот теперь я точно расслышала в его тоне улыбку.

– А внутри у тебя сплошные шкафы со скелетами.

Он слишком редко называл меня по имени, потому такие моменты цепляли максимально остро:

– Саша, а разве это плохо?

– Я так не сказала. Но в твоем случае надо подготовиться ничему удивляться. Надеюсь, это будут только приятные удивления.

Дима не ответил, а мне показалось, что разговор перетек из шутливого в какое-то слишком серьезное русло, а хотелось просто продолжать течь по слишком комфортному течению, обозначенному еще ночью.

Из важных дел оставался звонок Камелину. Дима продиктовал номер, оставшись в той же комнате и показывая, что не собирается пропустить ни одного слова. Что ж, мне скрывать было нечего.

– Виктор Петрович, здравствуйте!

– Александра? – ответил мужчина после короткой паузы. – Ты?

– Я. Звоню, чтобы поблагодарить вас. Мне сообщили, что вы заплатили за меня огромные деньги, и теперь я свободна. Спасибо за это. Клянусь, что не ожидала и готовилась к самому худшему, ведь я вам не дочь…

Он перебил в свойственной ему напористой манере:

– Брось нести эту хрень. Да и твои похитители знали, что ты мне не дочь.

Я моментально насторожилась, припоминая, что мне всегда было немного сложно с ним общаться. Мой бывший работодатель всегда говорил резко и грубовато, основательно и по делу, произнося именно то, что имеется в виду, ни одного лишнего слова и никаких мягких оборотов. И раньше мне такая манера общения больше импонировала, а теперь я была готова сжиматься от любого недопонимания:

– О чем это вы?

– О том, что они никогда не пошли бы на такую сделку, будь они уверены, что держат в заложницах настоящую Ангелину. Но я тоже рад, что для тебя все закончилось. О самой сумме даже не заикайся, она была ровно такой, какую я мог заплатить за твое освобождение. Нам обязательно нужно все обсудить – и это не телефонный разговор. Где ты, Александра? Я отправлю за тобой своего человека прямо сейчас.

Дима сидел недалеко, потому, скорее всего, всё прекрасно слышал. Я посматривала на его сосредоточенное лицо, но собраться никак не могла. О чем Камелину со мной разговаривать, если это нельзя сказать по телефону? Или он уже в курсе, что рядом со мной Дима или Егор?

– Виктор Петрович, – я говорила осторожно, как если бы прощупывала почву прежде, чем ступить, – после такого стресса мне бы хотелось съездить к родным.

– Понимаю. Мы сможем встретиться до твоего отъезда?

– Я… я уже еду на вокзал, Виктор Петрович.

Он ответил после короткой паузы:

– Хорошо. Набери меня, когда вернешься в Москву. Работать на меня ты больше не будешь, и мы обсудим условия, по которым тебе в ближайшее время не придется заботиться о заработке.

Я опешила, но все же выдавила:

– Договорились. Спасибо еще раз, что не оставили меня в беде.

– Брось нести эту хрень! – повторил он с нажимом. – Александра, у тебя точно все в порядке? Только маякни, если они тебя все еще преследуют!

– Я… все отлично, Виктор Петрович! Честное слово! Я позвоню вам, когда вернусь.

После отключения вызова я бездумно смотрела вперед еще целую минуту. Дима тоже молчал. Нам вряд ли нужно было обсуждать услышанное, ведь заметили оба: Камелин очень, очень хотел со мной встретиться лично. И теперь все их вчерашние шутливые угрозы не выглядели абсолютными шутками. А вдруг тот действительно собрался или отомстить мне, или заставить что-то сделать против них? Ведь что-то такое обсуждалось раньше, а мотивы его действий так никто до конца и не понял.

– Слушай, Дим, я тут подумала…

– Что ты уже не против пожить некоторое время в загородном доме?

– Я бы наняла тебя на работу за сообразительность, если бы ты уже не был нанят.

Он не отреагировал даже улыбкой:

– Это на время, царевна. Пока мы не поймем, что происходит.

– Я согласна.

– Всю жизнь мечтал это услышать. От кого-нибудь наподобие тебя, но по другому поводу. Едем?

Так и получилось, что я почти попросила вернуть меня туда, откуда так долго хотела сбежать. Дима не произнес ни слова за всю дорогу. Он так и не озвучил, что еще вчера это был лишь повод, а сегодня сам Камелин добавил в мои мысли сомнений. Но оттого ведь повод не исчез? Выходит, я, пусть и под действием обстоятельств, шагаю в эти самые отношения, которые ни Диму, ни Егора уже давно не тяготят. Вероятно, он потому и молчал, чтобы не произнести вслух, как все удачно сложилось для них. А для меня?