Вероятно, ход Камелина всех расслабил окончательно – теперь я видела охранника на въезде лишь в единственном числе. Да и то, скорее всего, он занимал это место исключительно ради престижа. Система безопасности, насколько я понимала, была в большей степени направлена на защиту офисного здания и выполнения мелких поручений; хотя и выезжала на любой вызов по частному имуществу, но основные задачи стояли другие. Для меня неожиданное послабление стало самой показательной характеристикой: Дима явно поверил давнему врагу, раз и не думал теперь напрягаться. Я пока не знала, как к этому относиться и с чего вдруг он так легко переключился, если до сих пор считал Виктора сумасбродным убийцей, но мысленную галочку поставила, решив поразмыслить над его реакцией позже.

Пока же меня заботили другие проблемы. Стоило нам оказаться возле знакомой лестницы на второй этаж, как Дима придержал меня с улыбкой и качнул головой.

– Не хотелось бы выглядеть занудой, царевна, но ты действительно хочешь жить в той же комнате, что и раньше?

Если честно, то я ожидала чего-то подобного и успела хоть немного подготовиться:

– А разве гостевая комната не называется так, потому что именно в ней останавливаются гости? К решеткам на окнах я успела привыкнуть, благодаря кое-кому.

На намек он отреагировал только почти незаметным движением брови. Зато быстро переключился на уже ставшую постоянной двусмысленность:

– Ишь, привыкла она к решеткам. Придется дать добро Егору на введение в нашу игру всех его игрушек, чтобы привыкалось тебе не так быстро. А, да, слово «введение» воспринимай в самом прямом значении.

Я не выдержала и отвела взгляд. Но Дима перехватил меня за подбородок и повернул к себе.

– Все еще смущаешься таких разговоров? – его глаза смеялись. – Что же такого с тобой сделать, чтобы ты уже перепрыгнула на новый уровень?

– А тебе не нравится мое смущение? – с небольшим раздражением поинтересовалась я.

– Если только оно не имеет ничего общего со страхом или осторожностью. Мне до чертиков надоело, что ты меня боишься. Не от Егора же ты в спальню с решетками прячешься?

– Я не боюсь!

Соврала и уверенно пошагала по лестнице, тем самым прекращая спор – у меня должна быть своя, отдельная комната. И не только проформы ради! Я, может быть, еще не до конца определилась, до какой стадии хочу довести эту странную связь на троих! Дима больше не останавливал, только усмехнулся и тихо заметил мне в спину:

– Лишь бы ты сама в это верила.

Я невольно улыбнулась. Дима не сильно преувеличивал: страх перед ним я испытывала долгое время. Но чувствую ли его и сейчас? Да, немного, и только потому, что такие люди никогда и никому не открываются полностью, а значит, способны на любые сюрпризы. Но это ощущение уже нельзя назвать страхом. Больше любопытством очарованной – самую малость, почти без признаний себе и уж точно без серьезной влюбленности – девушки.

День мы провели как-то подчеркнуто беззаботно. Пообедали вместе, привычно перекидываясь шуточками: Дима то и дело сводил разговор к провокационным темам, я делала вид, что этого не замечаю, или отшучивалась. Потом несколько часов мы гуляли в саду. Вернее я гуляла, а Дима остался на террасе, оккупировал там огромное плетеное кресло и, кажется, задремал. Лениво покачиваясь на подвешенной цепями под навесом скамье-качели или проводя рукой по коре яблони, я почти физически ощущала его взгляд. Однако когда оборачивалась, неизменно видела лишь прикрытые глаза и одну и ту же позу. Странное и очень приятное чувство, щекочущее кожу и мысли, – быть уверенной в бесконечном, пристальном внимании к себе, даже тогда, когда это внимание невозможно поймать.

Мне хотелось бы с ним немного больше пообщаться, узнать еще хоть что-нибудь, но Дима сам на сближение не шел: то ли осознанно держал между нами границу, то ли давал мне свободное пространство, решив, что именно оно мне сейчас необходимо. Или без Егора я ему не была настолько интересна, чтобы попытаться меня хотя бы поцеловать? В этом между ними тоже была принципиальная разница: Егор бы за этот день не раз поймал бы меня в объятия, а не держался на расстоянии.

А ближе к вечеру Дима меня окончательно добил нахальством. В очередной раз обернувшись, я не заметила его на прежнем месте. Потопталась еще немного и направилась в дом, Дима как раз шел ко мне от ворот. На мой вопросительный взгляд без обиняков объяснился:

– Я отправил повара домой. Решил, что ты вполне в состоянии что-нибудь сварганить на ужин. Это будет даже прикольно.

– Что?! – весело изумилась я. – Это так ты представляешь себе ухаживания за девушкой? «Иди, милая, сваргань мне борщика»?

– Можно и не борщика, – он пожал плечами и прошел мимо. – Да и с чего ты взяла, что я за тобой ухаживаю? Кстати, я очень неплохо чищу картошку – эксплуатируй меня, беспощадная, эксплуатируй меня полностью.

А потом и схватил за руку, грубовато потащил на кухню, чтобы я возмущалась уже на ходу, не отставая. И это действо – совместная готовка – окончательно растопило между нами лед, если таковой еще и оставался. Искоса поглядывая на то, как он пробует бульон и морщится – то ли недосолено, то ли пересолено – я поняла окончательно, почему он цепляет меня не меньше Егора, который полностью попадает в мой вкус. Все дело в том, что Дима даже не пытается понравиться, вообще не прилагает к этому усилий. Или даже наоборот, он будто бы иногда специально делает или говорит что-то раздражающее – мол, если ты даже после этого меня не возненавидишь, то у тебя нет шанса. И ведь действительно, шанса у меня не было. Именно так: он нравился мне со всей своей отстраненностью, непонятностью и нежеланием заполнить собою все мои мысли. Не от этого ли они и заполняются?

Егор уже позвонил и сообщил, что выехал из офиса, я старалась подгадать так, чтобы мы как раз сели поужинать втроем. Салат и пюре с биточками были готовы, в жирном бульоне прели, дожидаясь своего часа, фаршированные перцы. Посуда перемыта, тарелки на столе, делать больше нечего, потому мы снова оказались с Димой лицом к лицу, но не занятые какими-то действиями. На самом деле вот так, нос к носу, не в любой компании чувствуешь себя уютно. А особенно странно себя ощущаешь в присутствии молчунов. И тогда я расхрабрилась на откровения:

– Дим, а почему ни у одного из вас нет жены или девушки? Раньше я была уверена, что мужчины с такой внешностью и достатком не страдают в одиночестве.

Он снова смотрел на меня своими холодными голубыми глазами, чуть растягивая губы в улыбке.

– Внешностью? – выцепил с иронией.

Я с мысли не сбилась:

– Ты понимаешь, о чем я. Не уходи от вопроса.

Дима решил не изводить меня, кивнул и просто ответил:

– А мы и не страдаем в одиночестве. Что за вопросы? К счастью, настали те самые времена, когда не нужно обзаводиться постоянной парой, если нужен только секс. Девицы сейчас тоже из себя редко корчат примадонн – если уж хотят раздвинуть ноги, то желательно перед теми… как ты там выразилась? С внешностью и достатком? Никаких отношений не подразумевается: мы не обманываем их, если только они сами не обманываются.