Что-то не давало покоя этому обладателю звериного чутья. Он поколебался, начал забираться обратно в кабину. Мотоциклисты уже проскочили за скалу, проехала первая грузовая машина, еще секунда — и проскочит второй «опель»…

Словно сжатая пружина выбросила «Аннушкина» обратно из кабины! Он застыл, держась за передний борт, смотрел исподлобья, пронзительно, прямо в глаза. Тоже узнал, памятливый демон, все вспомнил! Истошно завопил: «Всем стоять!!!» Алексей утопил педаль газа. Как-то с юмором сегодня боженька реагирует на его молитвы! Машина пролетела мимо скалы, едва не уперлась в задний бампер второго автомобиля…

За спиной рвануло так, что земля дрогнула! Огненный шар взметнулся в небо. Скала раскололась, рухнула несколькими кусками на дорогу. Пыль поднялась столбом. Камарник все рассчитал предельно точно — и время подрыва, и куда заложить взрывчатку. Алексей успел вывернуть руль, иначе машину перевернуло бы, к чертовой матери! Грузовик ушел с дороги, воткнулся во вросшую в грунт глыбу. В ушах звенело, бесились колокольчики, перекрикивая друг друга. Грузовичок с конвойными попал под безжалостный завал. Накрыло всех — вместе с машиной, никто и понять ничего не успел. Солдат передавило, порвало на куски, от машины остался только капот, торчащий из груды камня, как нос бульдога из кустов. С двух сторон фашистов поливали огнем. Под колесами мотоцикла взорвалась граната. Трехколесная машина эффектно перевернулась, стала кувыркаться по дороге, теряя детали и элементы корпуса. Мотоциклиста сразу раздавило, остальные разлетелись в разные стороны. Пули им уже не требовались, вряд ли кто-то выжил после множественных переломов. Капитана Бремера выбросило с подножки — то ли ударная волна постаралась, то ли водитель сплоховал, от неожиданности дернул рулем. Он катился через проезжую часть, треснулся головой о камень, застыл, разбросав руки. Из расколотого черепа хлестала кровь. Головную машину трясло. Перепуганный шофер то давил на газ, то выжимал тормоз. Он все же решил дать деру, вильнул с обочины, покатил рывками по проезжей части, но мертвые тела и обломки мотоцикла путались в колесах, и он снова потерял управление. Пулями разнесло лобовое стекло, поразило водителя. Машина проехала по инерции несколько метров и встала.

И тишина — словно оглох на радостях. Алексей включил заднюю скорость, и машина, переваливаясь, выбралась задом на дорогу. Он встал, откинул голову. Пот хлестал, как с водопада. С улицы доносились радостные крики, катились камни с горы.

Да ничего еще не кончилось! Дорога дальняя да ночка лунная! Он открыл обе двери, вытолкал мертвого ефрейтора, «спящего» офицера — как-то постеснялся добивать раненого, все равно уже не вояка. Они вывалились под колеса, как мешки с капустой.

Алексей спрыгнул с подножки, обежал вокруг капота. Сзади над завалом зависла плотная стена дыма и пыли. Образцовая работа взрывника — одним ударом всю компанию! До объекта километра три, должны были услышать, «спасательная команда» уже выезжает, скоро будет здесь и уткнется в завал. У них есть связь с Калачаном, это плохо. На дороге валялись мертвые тела, выпавшие из мотоцикла. Мертвый «Аннушкин», мертвый водитель его машины. Сама машина стояла неподалеку, двигатель работал. Впереди в полутора километрах — мотоциклетный пост, там тоже не глухие, уже, поди, выдвигаются…

К нему подбежали радостные партизаны. Соскучились, словно целую вечность не виделись! Возбужденная Эмма запрыгнула ему на шею, смеялась, а это еще что за новости? Он тоже ее машинально обнял.

— Мы сделали это, Макаров, — бормотала Эмма. — Мы сделали… Нет, это ты сделал!

— Как четко мы им вмазали! — ликовал и чуть не подбрасывал автомат Василь Мазурович. — Всех фрицев за шесть секунд, пусть знают, падлы!

— Так, отставить веселье, товарищи бойцы! — прикрикнул Алексей. — Распрыгались, понимаешь, словно Берлин уже взяли… Фрицы сзади и фрицы спереди, если вернете мозги на место, то поймете, что мы фактически в западне. Забудем про тех, что на объекте. Но там, — кивнул он на дорогу, — увешанный оружием пост, они уже в седлах и едут сюда. Волынец, Мазурович, в первую машину вместе с рацией! Остальные — со мной! Держим связь…

— Но, Макаров, какой смысл… — стушевалась Эмма.

— Девчонка, что ты смыслишь в ратном деле? — взорвался Алексей. — Впереди автомобиль и три мотоцикла, они уже мчатся сюда! Нам нужна ударная мощь! Пробьемся — потом утопим ненужную машину в болоте! Но незаметно, уяснили? Пусть думают, что мы прорываемся на двух машинах. По местам, товарищи! Не забывайте про пулеметы над кабинами, не стесняйтесь ими пользоваться! Держим строй!

Последняя команда оказалась самой важной. Люди разбегались, как муравьи, лезли, толкаясь, в грузовики. Все было исправно, двигатели функционировали.

Держать строй! Две громоздкие грузовые машины катили практически рядом, перекрыв всю ширину проезжей части и даже обочины! Шли, как поливальные машины — один «опель» на полкорпуса впереди другого, — и хлестали из «брандспойтов», как эти чертовы поливальные машины! Он правильно все рассчитал — на мобильном посту всполошились при первых же звуках пальбы. Солдатня запрыгивала в мотоциклы, в легкий внедорожник «кюбельваген». Весь караул устремился навстречу, еще не догадываясь, что его ждет. Грузовики входили в поворот, вышли на прямую. Им навстречу неслись три мотоцикла, набитые военными, за ними внедорожник с зачехленным салоном. Партизаны первыми открыли огонь из пулеметов. Оба «костореза» били жестко, без пауз. Первое, что бросилось в глаза, — перепуганная физиономия ефрейтора Холлмана (он стал уже, как родной!). Ефрейтор дергал руль, но свернуть было некуда. Истошно орал, приподнявшись в люльке, унтер-офицер. Расстояние стремительно сокращалось. Мотоциклисты отжимали тормоза, но поздно. Холлман все же вывернул руль, громоздкий мотоцикл, тряся боками, понесся к лесу, подпрыгнул в водосточной канаве и со всего разгона влетел в дерево! Прогремел взрыв, расплескалось пламя. На последствия Алексей не смотрел, не до того! Он видел лишь орущие глотки. «Поливальные» машины на полном ходу врезались в гущу фашистов, смяли, разбросали. Не зря немецкие умельцы наварили стальные рамы на бамперы — как в воду глядели! Вылетали из мотоциклов изувеченные тела. Грузовики расшвыривали исковерканное железо, рвались дальше. Водитель «кюбельвагена» успел остановиться, из машины сыпались солдаты и сразу же попадали под колеса. Легкий внедорожник развернуло, сплющило между двумя махинами. Кабину трясло, мощные колеса переезжали корчащиеся тела.

— Дави их, Макаров, дави! — возбужденно кричала Эмма.

Заткнулся «косторез» на крыше. Бледный, как покойник, Камарник рухнул на сиденье, отдавив Эмме ногу, затрясся в каком-то истерическом хохоте.

Машины катили дальше, но уже не так быстро, надобность в боевом строю отпала, шли колонной. Алексей смотрел в заднее зеркало, тошнота вгрызалась в горло. Давильня вышла знатная. Исковерканное железо, детали, разбросанные по всей дороге. Горел перевернувшийся мотоцикл Холлмана, рядом с ним горели мертвые тела, занимался сухой кустарник. Валялись раздавленные трупы. Кто-то еще шевелился, агонизировал. Кто-то полз, подтягиваясь на руках, волоча за собой размолотые в фарш ноги. Преследовать колонну было некому. Завал еще не пробили. Да и в Калачане пока не раскачались…