– Я-то думал, вы бережете свои поцелуи для одного из испанцев, – произносит Давернь, шаги которого заглушила веселая музыка, доносившаяся из радиоприемника. – Вы увидели все, что хотели, или вас интересует еще справка о состоянии моего здоровья? – продолжает комендант.

Лиза бормочет оправдания, в которые и сама не верит. Она совершила серьезный проступок.

– Мадемуазель, я благодарен вам за то, что вы так внимательно следите за документами. На сегодня хватит. Но, поскольку вам, похоже, нравится работать с бумагами, я попрошу вас составить документ, который требуют оккупанты. Пожалуйста, потрудитесь перечислить фамилии женщин еврейского происхождения, пребывающих с вами в одном блоке, и передать список мне.

Значит, никто их не пожалеет! То, чего все так опасались, началось: женщин разделяют на хороших и плохих. Часть заключенных будет переведена в блок L, настоящий Ноев ковчег, построенный для тех, кого отправят в новую Европу, а остальным придется утонуть.

– Как только вы предоставите мне этот список… все те, кто сможет подтвердить свое место проживания, а также наличие средств к существованию, будут без промедления отпущены. Я лично сегодня же оформлю для каждой документы на освобождение.

Лиза боится, что это мираж, хотя пустыня далеко, но ей кажется, что Давернь наделен безграничной властью. Он такой красивый, такой огромный и красивый в своей форме. Она бросается ему в ноги, обнимает колени. Лиза не решается отпустить коменданта, боясь, что он испарится и заберет с собой свободу, которую только что пообещал.

* * *

3

Лиза возвращается в барак, чтобы сообщить новость. Ей отвечают почти в унисон. В голосах ее подруг по несчастью слышится волнение: «Свободны? Но куда же мы пойдем?» Сотни женщин давно не получали вестей от своих мужей, те из них, что были на фронте, были арестованы или эвакуированы. Стремительное наступление немцев заставило миллионы французов выйти на дорогу в надежде добраться до свободной зоны, к какому-нибудь дальнему родственнику, другу, знакомому. Многие были интернированы в лагеря: Гюрс был всего лишь одним из нескольких десятков. У супругов не было возможности узнать, что случилось со второй половинкой, и они даже не пытались друг друга искать. Но Давернь дал им возможность достичь желанной свободы. У «нежелательных» была неделя. Немцы спешно создали специальную комиссию, которая будет осуществлять дополнительный контроль за лагерем и постановлениями коменданта.

Но как же все-таки найти своих близких?

– Нам нужно отправить письма во все мужские лагеря, вдруг кто-нибудь ответит и захочет взять нас к себе. Ну а я останусь здесь, мне уже некого искать, – кокетливо шутит Сюзанна.

Затея оказалась очень удачной. Женщины решили не уезжать, не найдя сначала своих женихов или мужей. А поскольку личная переписка была запрещена, это был единственный выход. Администрация лагеря, три солдата, два секретаря и один младший офицер, немедленно принялась за составление и отправку телеграмм в лагеря для заключенных, прилагая к ним список искомых фамилий. Произошло чудо. Из разных уголков Франции в Гюрс полетели официальные телеграммы, сообщающие о том, что все хорошо: человек, которого ищут, жив.

Мсье Ришар Шнайдер, лагерь Сен-Сиприен, ждет мадам Аду Шнайдер.

Мсье Самюэль Мендельссон, лагерь Ле-Милль, ждет мадам Анну-Лизу Мендельссон.

Мсье Родриго Перес, лагерь Рьёкро, ждет мадам Ирму Перес.

Каждое утро женщины стекаются к административному бараку, где караульный вешает новый список. Некоторым некого искать, но они приходят сюда, чтобы разделить радость узниц, которые стали счастливыми победительницами в некой божественной лотерее. Зачитывают фамилию, адрес, и снова у женщин появляется надежда на мирное будущее вместе с любимым, которое наступит совсем скоро. Каждый раз женщины, не получившие ответа, возвращаются в бараки, печальные и разочарованные. Может быть, он погиб или, еще хуже, получил письмо, но не захотел на него отвечать? Возможно, он встретил другую за колючей проволокой? Страх при мысли о смерти любимого соревнуется со страхом, который оказывается еще более невыносимым: быть забытой и брошенной. Однако женщины все равно приходят на следующий день к административному корпусу, полные новых надежд: вдруг удача наконец им улыбнется!

Но Еву, находящуюся в блоке L, выделенном для ариек, это не касается. Арийки будут направлены в Германию. И необязательно, чтобы их там ждали мужья: их примет целая страна. Лиза хочет отправить запрос на имя Луи вместо Евы. Может быть, он тоже находится в лагере для заключенных! Но, уже держа в руке карандаш, она вдруг понимает, что не знает его фамилии. Ева никогда ее не называла. Она говорила о нем с такой страстью, с таким увлечением, как будто в мире был только один Луи.

По лагерю ходит слух, что в день освобождают около сотни женщин: военный грузовик отвозит их в городок Гюрс, мэр которого выделил для «нежелательных» большой зал и организовал там столовую, в которой в полдень можно пообедать. Он увидел полуголодных женщин, обессиленных, но безупречно одетых, с красивыми прическами и макияжем, приводящим в восторг крестьянок из долины. «Нежелательные» носят тюрбаны по последней моде или цветные платки, повязанные на голове. Теперь они свободны, но не знают, куда им идти и что делать. Какая ирония: ждать свободы, чтобы вернуться в оккупированную зону! Ева боится только одного: что Лизу тоже освободят, ведь тогда они не смогут больше увидеться и объясниться.

В конце июля было объявлено, что срок действия документов, дающих право на свободу, истек. Бараки для женщин почти опустели, четыре тысячи женщин покинули лагерь. Семьсот узниц решили остаться. В бараке номер двадцать пять десять заключенных. Наконец-то у них достаточно жизненного пространства! Женщины радуются тому, что теперь можно пить двойную порцию кофе, спать на двух тюфяках вместо одного и пользоваться вещами, которые уехавшие подруги не смогли с собой увезти.

– Комиссия Кундта здесь! Они здесь! – кричит, пробегая по блоку, юная проститутка, пожертвовавшая собой для того, чтобы усмирить порывы Грюмо; дело было ранним утром 21 августа. Пятерых немецких чиновников в гражданском сопровождает французский лейтенант. Ариек просят выстроиться в ряд для короткого опроса.