Марк безошибочно выбрал направление.

В однушке особо не разгуляешься. Или кухня, или комната.

Он прошёл на кухню.

Олеся обернулась, чтобы он увидел её первой.

Марк… Её захлестнула нежность. Ещё возникла необходимость броситься к нему в объятия, прижаться крепко-крепко к груди и попросить, чтобы он её никуда не отпускал. Никому не отдавал. Чтобы обнял, успокоил.

Она бы так и сделала, если бы не наличие Никиты в квартире.

И выражение лица Марка.

Мужчина, конечно же, увидел чужую обувь. Её сложно не заметить.

Оставалось надеяться, что он не сделал поспешных выводов.

Но его лицо… Оно уже многое сказало Лесе, откинув её в дни отдыха у Марты. Тогда он точно так же на неё смотрел: холодно, выжидающе, с легким прищуром, от которого становилось не по себе.

– Привет, Марк, – она начала первой.

– Добрый вечер, – слишком спокойно поздоровался в ответ Марк.

Олеся, поддавшись порыву, откровенно наплевав на присутствие Никиты и на то, что будет потом, какие выводы сделает этот одержимый урод, отошедший на второй план с его закидонами и угрозами, сделала шаг в сторону Марка.

За спиной послышался то ли смешок, то ли приглушенное улюлюканье.

Тойский тоже пришёл не с пустыми руками. Пакет и коробка с пончиками.

Которые он сразу же и протянул Лесе, разделяя их подобным образом.

У девушки засосало под ложечкой.

Нет-нет, Марк же умный мужчина, он не развернется и не уйдет! Не оставит её наедине с этим.

Она приняла пакет и негромко сказала:

– Мы поговорим. Позже. Пожалуйста.

Марк медленно кивнул. Посмотрел за её спину. Потом ей в глаза.

У Олеси возникло чувство, что она с разбега прыгнула в пропасть. Даже не намёка на улыбку.

– Я не помешал?

Господи, Марк, ну что ты такое говоришь…

Что творишь…

– Нет. Никита уже уходит.

Никита оттолкнулся от столешницы и выдвинулся в их сторону. Олеся кожей ощущала его приближение. Шаг за шагом. Ей даже казалось, что волоски на коже встают дыбом.

– Я ухожу. Но я вернусь. Это оставлю пока себе.

Никита подкинул кверху ключи.

От её квартиры.

Взгляд Марка метнулся к ключам, а у Олеси всё замерло внутри.

Вот сукин сын!

Никита прошел мимо, и девушка интуитивно вжалась в стену.

Поравнявшись с Марком, он задел его плечом. Марк ответил, послав корпус вперед.

– Ты…

– Эй, парень, тихо-тихо, видишь, я ухожу. Без скандала.

От его мерзкой улыбки Олесю передернуло. От напряжения, что повисло в коридоре, хотелось кричать. Сползти по стене, осесть на корточки, зажать уши руками и тихо закричать, выпустить из себя всё отчаяние, что властно, надменно распространялось по крови, наполняя её ядом.

– Дверь за собой прикрою. Лесечка, не провожай.

Олесю начало потряхивать. Она не понимала, почему молчит. Почему не пошлет его на хрен! Почему не скажет, чтобы он убирался и не смел больше приближаться к ней, даже на пушечный выстрел.

Молчал и Марк.

Некоторое время и Олеся, и Марк не двигались с места, пока за Беловым-младшим не закрылась дверь.

Олеся не смотрела на Марка.

Не могла.

– Ты принес пончики. Чайник вскипел. Будешь?..

Она даже не смогла договорить, настолько уничтоженной себя чувствовала.

Марк прошёл на кухню, отодвинул стул, развернул его и оседлал, положив руки на высокую спинку.

Олеся снова зацикленно залюбовалась его сильными кистями, на которых привычно красовались кожаные браслеты и часы.

– Я налью. Или тебе кофе сварить?

Она развернулась к Марку спиной, поставив коробку с пончиками и пакет рядом к продуктам, что принёс Никита. Их сразу же захотелось смести на пол, Леся втянула в себя воздух, гася истерику.

Только истеричкой не хватало выступить перед Марком.

– Как ты себя чувствуешь?

И снова нейтральный тон, который лезвием вскрывал ей нервы. Они рвались, трещали.

– Лучше. Марк…

– И сколько у тебя экземпляров?

– Чего?

Олеся не поняла смысла вопроса и обернулась.

– Связок ключей.

– Марк, я всё объясню, – она схватилась за горло и сделала шаг вперед.

Мужчина начал подниматься, полез в карман и достал ключи.

– Я пока их оставлю. Не хочу повторения сегодняшней сцены. Знаешь, как-то не по себе становится от мысли, что я буду трахать тебя, а в это время совершенно посторонний мужик войдет в квартиру, как к себе домой и застанет нас в самый ответственный момент.

Все слова застряли в горле. Боль алым цветком распространялась в груди. Олеся смотрела на ключи, которые Марк аккуратно опустил на стол. Дыхание разрывало легкие.

Вот так просто…

Ключи на стол и всё.

Ни вопросов.

Ничего.

Олеся быстро-быстро заморгала, стараясь прийти в себя. Это дурной сон. Конечно же, это дурной сон. Она сейчас вынырнет из него, проснется, пойдет в душ, помоет волосы, после чего будет готовиться к встрече с Марком. К его улыбке, его теплу. Его невероятному обаянию, в которое она кидалась, как в омут, счастливая и беспечная.

– Рад, что тебе легче. Олеся… Я пойду. Мне… – он сделал паузу, нервно скривив уголок рта. – Надо.

Что ему сказать? Остановить… Как? Вцепиться в полы короткого пальто? Умолять не оставлять её? Закричать, что она любит его и не сможет жить без него?

Олеся с силой вонзила ногти в ладони.

Что бы она сейчас ни сказала, как бы ни плакала, ни билась в истерике – ничего не поможет.

Она это по глазам Марка видела.

Холодные. Решительные. Смотрящие на неё равнодушно.

Он для себя всё решил.

Сразу же.

Как тогда, у Марты. Сделал выводы.

А она…

Что она? Да ничего.

Значит, так надо.

Значит, это всё, что ей дано.

Несколько дней счастья.

Олеся кивнула и отвернулась к окну.

День уступал место вечеру. Не пройдет и часа, как зажгутся ночные фонари, жители многоэтажек вернутся домой, и сотни ярких точек вспыхнут по всей стране.