Вампирша молчала, прислушиваясь к звукам за окнами вагона.

– Ты заговариваешь мне зубы, старый хрыч, – перебив ведьмака, прорычала она. – Да-а, заговариваешь, я чую, что я здесь уже не одна…

Вика охнула от боли: пальцы рук вдруг заломило так, словно она засунула их в морозилку и обожгла холодом. Воздух в вагоне стал похожим на жидкое стекло, изо рта валил густой пар. Казалось, что с этим паром из тела выходит и сама жизнь, которую отнимает холод. Обереги, где же их сила?..

Вика, вытащив из-за пазухи медальон с обережными рунами, сжала его в ладони. Стекла вагона вдруг потекли: не разбились на осколки, а именно потекли наружу по стенам вагона, впуская с улицы показавшийся теплым зимний ветер.

– Даша, стой на месте и не двигайся, – раздался резкий голос снаружи.

Вагон окружили тени: красные огни глаз перемещались в темноте, и внутри вагона оказался еще один вампир, коротко стриженый парень. Схватив за шиворот сидящую ближе всех ведьму, он оттолкнул ее в сторону. Потом вторую – обе улетели в конец вагона, тут же спрятавшись за спинки сидений.

– Сейчас держи Конвенцию и молчи, – прошептал Алекс, не сводя взгляда со страшной книги в руке Дашули. – Ни слова, ни звука больше…

Тишина пульсировала каждой секундой. Даша вдруг и сама поняла, что мерзнет: для вампирши, которая со дня обращения уже привыкла не чувствовать холода, узнать это ощущение снова было пугающе странно. Руки отнялись и держали груз только потому, что задубели, стали как каменные.

– Я должна стать посланницей смерти! – с усилием напрягая горло, зашипела Даша. – Алекс, это мой выбор, это для меня хоть что-то. Нет больше Даши, которую ты знал. Меня больше нет, а то, что есть, жить этой жизнью не может…

– Может, Даш, – мягко возразил вампир. – Не желай слишком многого, и сможешь смириться.

– Нет, Алекс, – Даша вдруг рассмеялась и смеялась долго, заходясь в истерике. – Я пропала, пропала… Какты не можешь понять?! Мне тесно, я задыхаюсь. Нигде мне нет места, везде я как тень, никто со мной не считается. Я не о таком мечтала, думала, что став вампиром, получу все, все! А я, наоборот, все потеряла…

– Сила, бессмертие, ловкость, янв, – начал перечислять Алекс, осторожно подступая к ней все ближе. – Тебе все это доступно, и не желай большего. Даша, передай мне Конвенцию, пожалуйста. И пойдем домой. У нас с тобой есть дом, хоть и не дворец Темнейшего, но целый этаж на Невском проспекте…

Ивлева попятилась от Алекса, пока не уперлась спиной в двери вагона.

– Конвенция должна превратить меня в кого-то другого, – прошептала она. – Это последний шанс, больше не будет. Я никогда не смирюсь быть вторым сортом в тайном мире, Алекс.

Колени Даши подогнулись, и она начала медленно сползать по стене. В тот же миг Алекс оказался рядом, пытаясь вырвать у вампирши из рук страшный сверток. Даша вцепилась в него намертво, и они некоторое время боролись друг с другом, пока вдруг их обоих не отшвырнуло в сторону. Черная книга оказалась свободна: но не упала на пол, а зависла в воздухе посреди вагона, тихонько покачиваясь. Глаз теперь открылся полностью, и зрачок бешено вращался, будто искал кого-то.

Глаз этот был страшен: не находя того, что ищет, он горел так, точно вот-вот из него хлынет раскаленная лава. Черная книга, которая держала его на своем переплете, вдруг заметалась по вагону: ее будто швыряло чьей-то невидимой рукой.

Ведьмы закричали, на миг всех ослепило, вагон качнулся и заскрипел: страшно было слышать, как стонет само железо.

– Он ищет, не смотри, – прошептала старая ведьма на ухо Вике. – Нельзя смотреть…

Через какое-то время оцепенение прошло. Вика осторожно пошевелилась, расправляя онемевшие пальцы. Вампиров в вагоне уже не было: зато их голоса слышались снаружи.

По насыпи щебня от поезда удалялись тени: светловолосая вампирша бежала, точнее, пыталась бежать, пока не поскользнулась и не съехала вниз, раня ладони об острые камни.

– Ну вот, придется покупать тебе новые джинсы, эти совсем разорвала… – проворчал Алекс и, приобняв Дашу, помог ей подняться. Сейчас вампирша была похожа на мокрого крысенка, несчастного и затравленного.

– Алекс? – негромко окликнули его, и вампир резко обернулся.

Темнейший и его свита стояли поодаль, вокруг них чуть заметно шевелился воздух, выдавая присутствие подконтров.

– Только троньте ее, – прорычал Алекс, загородив Дашу спиной. – Разорву любого, кто ее тронет, что бы она ни сделала! Это ведь все было подстроено, верно? – Он прищурил глаза, смерив взглядом фигуру брата. – Своих друзей не угробил, девчонку свою бережешь, а моей Дашке позволил? Гильс, если это так, ты мне не брат больше.

– Зато ты мне брат и всегда им останешься, – ответил ему Темнейший. – Даже после твоих жестоких слов и подозрений. Нельзя никому не верить, Алекс. Ты сам перестал быть собой, мне больно это видеть. Сейчас Даша совершила преступление против тайного мира, если ты еще не понял. Она теперь изгой, ее не пустят даже туда, куда пускали раньше. Вообще в мирное время такого вампира держали бы в подземелье.

– Только вместе со мной, – огрызнулся Алекс. – Ты, как и все, считаешь, что Дашка должна исчезнуть. Что она мешает мне. Не так?! Всё, некогда мне с тобой разговаривать…

Легким движением Алекс подхватил Дашу на руки и понес, осторожно ступая по щебню.

– Куда? – Даша подняла на него затуманенный взгляд. – Я в ту квартиру на Невский не хочу, не пойду туда. Отдай ее обратно Янчесу, зря он старался ради нас…

– Если не хочешь – не пойдем туда, – Алекс разговаривал с Ивлевой, как с заболевшим капризным ребенком. – Мы найдем другое место, где тебе понравится. Теперь я буду с тобой постоянно. Каждый день и каждую минуту. И не приду туда, куда тебе нельзя входить. Я сам теперь незаконный вампир, как и ты.

– Алекс! – резко крикнул Гильс ему в спину, и тот снова обернулся, уже нехотя и неторопливо.

– Я сказал, и вы все это услышали, – громко проговорил он. – Я больше не декан Вампируса, всё. Я выбрал ее, что бы она ни натворила. Пусть весь тайный мир катится к чертям, в тартарары!

– Он ведь и так катится, – тихо ответил Темнейший. – И ты хочешь бросить всё, свой факультет, бросить нас всех?

– Да, хочу и бросаю. Вот поэтому отец совершенно правильно выбрал своим наследником тебя, а не меня, – огрызнулся Алекс, отворачиваясь и шагая прочь от брата.

Гильс долго смотрел ему вслед, потом сел на насыпь и принялся разглядывать темное небо. Свита молчала, понимая, что сейчас Темнейшего лучше не трогать.

Небо над Парголово, где застрял остановленный поезд, было мутно-багровым. Ветвистый черный след висел посреди туч, издали слышались отдаленные глухие раскаты.

Тем временем пострадавший от страшной магии вагон оживал: в темноте раздавались тихие проклятия, кто-то стонал, ведьмы поднимались с пола и разбирали сваленные в кучу вещи.