Рука, покоящаяся на моём животе, дрогнула. Склонившись, вард подбородком отвёл прядь волос, прикрывающую моё ухо, и очень тихо шепнул.

— А давай заключим сделку: я тебе головы убийц твоей сестры, а ты перестанешь дерзить, и хотя бы не будешь мне мешать создавать нашу семью.

Я открыла, было, рот, чтобы высказаться по поводу всего происходящего в целом и его предложении в частности, но не проронила ни слова. Во мне с безумной силой вспыхнула жажда мести. А что? Я ведь всё равно ничто против варда. Он сделает так, как желает. Но сейчас, в эту секунду, я могла потребовать кары для убийцы моей сестрёнки. Она хотела жить, хотела быть счастливой, быть матерью и женой.

Да, она эгоистка. Да, думала больше о себе, но она моя сестра. Я была за неё в ответе.

— Как я узнаю, что это именно убийцы Лестры? — уточнила я.

— Сами скажут. Я их головы тебе в живом виде предоставлю, ещё болтающимися на шеях.

— А потом убьёте так же, как и они Лестру? — что-то кровожадное в моей душе нашёптывало условия.

— Ты этого хочешь? — мужчина, казалось, слегка удивился.

— Хочу, — зло выдохнула я.

— Все будет так, как скажешь ты, — губы варда скользнули по моей шее, — я присвою твою жизнь, в обмен оборву жизни убийц твоей сестры. Ты согласна?

Я уверенно кивнула.

— Отвечай, Томмали, — настаивал он, — ты согласна?

— Да, — выдохнула я.

Но при этом, чётко знала, что так просто не сдамся. Я дорого ему себя продам.

Поиграется, ну так и ладно. Зато я отомщу за сестру: отчего-то я была уверена, что убийц мне предоставят, чтобы постель северянину лучше согревала_ Эмбер вылечу: у него брат — целитель, вот и замечательно. Дом пусть нам отремонтирует.

Жизнь обезопасит, а потом пусть бежит за новой юбкой. Верить в верность князей — смешное дело. Я не столь наивная.

— Что-то ты притихла, — подозрительно шепнул вард.

— Вы предоставите мне убийц одной сестры и обезопасите вторую от мужских посягательств. Обеспечение жильём и едой. Найдёте для Эм целителя. И тогда я вся ваша. Делайте что хотите: играйте сколько вздумается.

По сути, ему моего дозволения и не нужно было. Но он первый заговорил о договорах и компромиссах. И сейчас я надеялась, что он продолжит свою игру в благородного варда.

— Это все условия? — деловито уточнил Вульфрик.

— Да, думаете это мало? — меня задел его чуть снисходительный тон.

— Это ничто. Ты попросила то, что я сам бы тебе дал: дом, безопасность, сытая жизнь.

— Эмбер, — перебила я мужчину, — лечение и её безопасность.

— Естественно, она ведь теперь дитя клана Бессон. Ты мелочишься, Томмали, проси что-то масштабнее.

Он веселился. И даже не скрывал этого. Не понимал, насколько для меня важны те крохи, что казались ему незначительными.

— Мне ничего больше от вас не нужно, — обиженно пробурчала я. Так неприятно стало: я казалась ему смешной. Мои требования для него пустяк. Просить что-нибудь масштабнее… Для меня нет ничего важнее Эм и Лестры.

Молчание между нами затянулось. До меня долетали обрывки фраз, тихий плач детей. Всё это пугало и нервировало. Спина затекла: держаться ровно в седле было очень неудобно. К тому же снова заныло ушибленное бедро. Хотелось склониться к шее коня и уснуть. Но проявлять слабость перед вардом я не желала.

Упрямо продолжала сидеть и пялиться на запертые центральные ворота.

Чего мы ждали? Долго ли ещё вот так стоять? Никто ничего не разъяснял.

Громко зевнув, покосилась на варда Сая и Эмбер, сидящих на рыжем жеребце позади нас. Моя сестрёнка спала на руках мужчины, заботливо укутанная в его же плащ. Вот ведь. А мне стойкость проявляй. Ну, где справедливость?!

Нет её. И, видимо, никогда не будет.

Тело ныло и болело. В глаза, словно песка, насыпали, а в ушах гул. Мне так хотелось спать. И уже неважно, где и как, лишь бы куда приложить голову и расслабиться.

Ещё раз зевнув, плюнула и на свою гордость и на демонстрацию стойкости духа.

Прижавшись к груди мужчины спиной, блаженно закрыла глаза. А потом, совсем обнаглев, схватила край его плаща и укутала ноги.

— Надолго же тебя хватило, — хмыкнул северянин сверху, — крепкая девочка.

Уважаю.

Так захотелось послать его косой тропинкой: столько крепких ругательных слов сразу в памяти вспыхнуло. О только высшие силы знают, как я сдержалась.

Закрыв глаза, хорошенько ругнулась в душе и приготовилась спать. Меня бережно укутали и уложили удобнее. Стало теплее. Разум покрывал туман забвения. Тело расслабилось и обмякло.

Спать.

За высоким забором послышались душераздирающие крики неупокоенных. Вокруг всё пришло в движение. Северяне обстреливали невидимого врага с вышек горящими стрелами. За нашими спинами среди местных началась паника.

Женщины визжали, мужчины причитали, дети срывались на громкий плач.

И только варды казались каменными глыбами и громко отдавали приказы.

В голосе варда Вульфрика слышалась ледяная уверенность. Его воины не паниковали. Их действия были несуетливые и слаженные. Стрелы летели с превратных вышек нескончаемым потоком. Мы не видели, что творится снаружи, но крики, хрипы и зарево, что проглядывалось в щелях между частоколом, наводили леденящий душу ужас.

Сон как рукой сняло.

Я пристально следила за вратами, ожидая, что сейчас они дрогнут и в деревню ворвутся мёртвые. В какой-то момент местных жителей снова разместили на телегах. Люди сидели, как мыши, и смотрели на воинов с такой надеждой и верой, что слёзы на глаза наворачивались. Эти мужчины, пришлые захватчики, в наших глазах обратились в богов, что спасают наши никому до этого ненужные и неважные жизни.

Стрелы все сыпались. Зарево разрасталось. То тут, то там возникал пожар, но северяне быстро его ликвидировали.

Ужас липкой рукой сжимал моё сердце. Столько страха для одной ночи — это слишком. Я осторожно глянула на Эмбер, она всё так же безмятежно спала. Мой обеспокоенный взгляд поймал вард Сай. На губах появилась едва заметная улыбка.

— Всё хорошо, девочка, — уверенно произнёс он. — С вами больше ничего страшного не случится.

Я ему поверила. Этот мужчина располагал. Он не пытался казаться добрым и не лицемерил. Выдохнув, я снова откинулась на грудь Вульфрика. Его рука скользнула на мой живот и осталась там. Это смутило. Я ощущала жар, идущий от неё. И странный неуместный трепет, что возник в моей душе.

— Мы проигрываем, — тихо спросила я, глядя на нескончаемый поток стрел.

Возможно, бывалому в сражениях этот дождь из пылающих наконечников показался бы незначительным, но для меня, простой деревенской женщины, всё происходящее рисовалось адом.