их животинами и немудрящим скарбом к себе, на остров посередине реки. В принципе, Христофор правильно сказал, об опасностях этого мира люди предупреждены изначально, дальше Максим за их судьбу не в ответе. А за доставку в место, где за год по три урожая снимать можно, за потраченную в процессе оного энергию, они будут платить ему десятину со своих доходов, да и с торговли с ними всякими земными инструментами, предметами быта и прочими нужностями свой навар у нашего Лорда будет. Ну, а Христофор за всем за этим проследит. Ему Артемьев тоже долю со своего дохода с крестьян пообещал.

- Ну, и кто тебя просил вступаться? – Отчитывал Максима его друг Столетов, протягивая ему только что слепленный снежок. – На вот, приложи к бланшу под глазом, чтобы не заплыл окончательно.

- Так они же на тебя нападали. – Оправдывался «пострадавший в бою».

- Меня бы они не тронули, я староста. За нападение на старосту можно запросто из института вылететь, какие бы знатные родственники у тебя ни были. А вот тебе теперь неприятности грозить могут. Как еще эти голубые княжата свои побои подать смогут.

- Ай! Да, никак не смогут. У них это не комильфо, своими проигрышами и синяками хвалиться. Да и голубой крови в тех княжатах…. Подумаешь, скольки-то юродный племянник князя Трубецкого. А двое его подпевал и вовсе всего лишь обычные дворяне, как ты и я.

Хоть Максим и разговаривал со своим приятелем оптимистическим тоном, на душе скребли кошки. Причем, даже не столько из опасений, что побитые им институтские лоботрясы пожаловаться могут, сколько от осознания у себя столь низкой боевой полезности его усиливающих заклинаний. А просто не успел их наложить, как по лицу уже получил.

Впрочем, по порядку. Когда на большой обеденной перемене к Алексею подошли трое их одногруппников с претензиями на то, что Столетов отметил их на лекциях по физике и началам сопромата как нетчиков, коими они на тех лекциях и являлись, Максим всего лишь подошел к своему товарищу для моральной поддержки. Не ожидал даже, что взбеленившийся Ефим Трубецкой обхамит за компанию и его лично. Пришлось отвечать. Словесно и довольно сдержано. Кто ж знал, что княжеский родственник сразу к кулаками перейдет.

Наложить после удара кулаком по лицу заклинание, прибавляющее силу, много времени не потребовало, поэтому дружков Ефима, тоже ринувшихся в драку с намерением указать провинциальному дворянчику его место, просто, как кутят, раскидал по сторонам. Ну, и Ефиму леща отвесил. Впрочем, уже сдерживаясь. Не хватало еще только шейные позвонки у барчука поломать. Все дело заняло меньше минуты, вот только последствия теперь снежком охлаждать приходится.

Данный инцидент получил продолжение через день. Прямо на глазах всей группы, перед самым занятием, Ефим подошел к их с Алексеем столу и, четко чеканя фразы, произнес:

- Своим ударом, господин Артемьев, вы нанесли мне оскорбление, поэтому я вынужден вызвать вас на дуэль. Мой секундант подойдет к вам или назначенному вами секунданту для обсуждения длины рапир и прочих условий дуэли до конца этого дня.

- Погоди, Ефим, - нарушая всю куртуазность момента, выпалил Максим. – А разве не мне, как вызываемой стороне, принадлежит выбор оружия? Почему ты решил, что я выберу рапиры?

- Потому, сударь, что еще государь Александр Павлович в своем дуэльном уложении утвердил орудиями благородной дуэли либо дуэльные пистолеты из пары, изготовленной одним мастером, либо же рапиры. Пару дуэльных пистолетов, в пригодном к употреблении состоянии, думаю, мы теперь только в музее сыщем. Остаются только эти самые рапиры.

- С уложением Александра Первого о дуэлях я тоже знаком. Рискну утверждать, что речь там шла о пистолетах, как таковых, а вовсе не о давно устаревшей кремневой архаике. И с мастером вопрос вполне решаем. Американцы утверждают, что мастер Кольт сделал всех равными. Или нам стоит поискать в нашей институтской библиотеке это самое уложение с тем, чтобы прояснить вопрос, вызвавший наши с вами споры?

Судя по внезапно побледневшей физиономии аристократа, он осознал, что со сменой оружия с почти безопасных для жизни рапир на пистолеты марки Кольт, развлечение аристократов делалось смертельно опасным аттракционом. Только отступать было уже слишком поздно. Слишком много свидетелей. Да его именитый родственник после такого афронта на порог не пустит!

- Не надо уложение. Я согласен стреляться на пистолетах марки Кольт.

- Тогда в течение дня ожидаю вашего секунданта. А моим секундантом будет…. – Артемьев оборотился к товарищу по занимаемому столу.

- Алексей, не окажешь ли честь стать моим секундантом?

- Согласен. – Односложно ответил Столетов.

О том, что дуэль состоится в ближайшие выходные, секунданты договорились, как согласовали и по два патрона на каждого участника дуэли. Дополнительной проблемой явилось, как рассказал Столетов, приглашение на место дуэли медика, все же дуэли официально категорически запрещены, и по итогам прилететь могло не только в адрес непосредственных участников, но и вообще всем причастным. Сообща решили и этот вопрос.

А практически накануне, в пятницу, в самом конце занятий, Артемьева с Трубецким вызвали к декану. Причем, там, в кабинете, вместе с деканом сидел еще один мужчина. Судя по тому, как сжался Ефим, а также по легко распознаваемому внешнему сходству, нетрудно догадаться, что это был родитель его противника.

- Ну, что орлы, долетались! – Встретил их декан, сделав на лице самое суровое выражение из всех возможных. – Если не хотите пробкой вылететь из нашего института, дуэль ни в коем случае не должна состояться. – Тебе понятно, Артемьев?

- Так точно, ваше высокоблагородие! – Гаркнул Максим молодцевато.

- Не придуривайся. Немедленно извинись перед Трубецким за свое поведение.

- Готов понести наказание. – Все так же громко и четко выдал Максим на вдохе следующую фразу.

- Значит, не хочешь по-хорошему? – С угрозой в голосе процедил декан. Все это время старший Трубецкой сидел молча, словно происходящее в кабинете его совершенно не касается.

- Так какое же это хорошее? – Уже обычным голосом спросил Максим своего институтского начальника – После моего извинения перед лицом опасности мне никто в институте и руки не подаст. Уходить отсюда самому придется. Лучше уж по вашему приказу. Тем более, что зачинщиком драки был вовсе не я.

- Что ты предлагаешь?

- Ну,… извиниться первым может Ефим.

- Исключено. – Впервые подал голос старший Трубецкой. – Тогда карьеры лишится мой сын.

- Как будто, выжив после дуэли, он ее не лишится. – Вполголоса, но вполне отчетливо