салоны, карточная игра – вот что на уме у этой погибшей души! К сожалению, мы с братом были недостаточно расторопны, так что до нашего приезда девица успела пообщаться с мужчинами…

– Какой ужас!!!

– …кажется, она даже влюбилась в одного из них! Причем в самого недостойного!

– Но вы, конечно, трудитесь над ее спасением?

– Мы выбиваемся из сил, стремясь вырвать Софи из лап порока! Но бедняжка воображает, будто бы мы мешаем ей жить настоящей жизнью! Сидящий внутри нее дьявол нашептывает ей, что мы ее враги, если не пускаем ее в театр!

– Вы с братом настоящие ангелы! – с чувством произнес Кавальон. – Не сомневаюсь, что и ваша бедная племянница в конце концов одумается! Я буду молиться за нее ежедневно!

– Спасибо, мой друг!.. Однако же, вот мы и пришли! Время за разговором протекло так незаметно, а теперь нам нужно расстаться: вот дом моей племянницы, в котором я живу. С вашей стороны было так мило проводить меня! Но, впрочем… мне так не хочется расставаться! Я наслаждаюсь каждой минутой беседы с вами, милый Шарпантье!

– И я, мадемуазель, поистине счастлив беседовать с такой благонравной особой! Поистине, в нашем Клермон-Ферране мне никогда не случалось встречать таких славных женщин, всегда готовых поговорить о божественном! Я ежедневно благодарю Отца моего за то, что Он дал мне настоящего друга в вашем лице…

– Вашего отца?!

– Ну да. Ведь Господь – Отец всего сущего, разве не так?

– Да, конечно…

– Итак, мадемуазель, если вы не торопитесь, почему бы нам не продолжить нашу беседу?

– Ах, с удовольствием! С вами я готова общаться хоть дни напролет! О чем вы хотите поговорить?..

– Но погодите, не беседовать же нам прямо здесь, стоя на улице!

– Разумеется, Шарпантье! Будьте моим гостем!

– О, нет! Я боюсь стеснить ваших близких. Простому сыну обручника не место в господском доме. Извольте пройти со мной. Я проведу вас к одному заведению, где мы сможем с удобством насладиться беседой.

Кавальон отвел мадемуазель на две сотни туазов от дома, и они оказались возле какой-то грязной харчевни.

– Сюда? – изумилась святоша. – Но это же… Но здесь же…

Перед сыном обручника де Сеор было трудно признаться, что ей неприятно заходить в заведение, где собираются голодранцы.

– Но оттуда дурно пахнет! И там наверняка пьют вино, а может быть, даже водку! Или собираются бандиты! Нет-нет-нет!

– Не бойтесь, мадемуазель! В этом заведении собираются бедные, но добрые люди. Им чужды пороки высшего общества, они живут простой, но честной жизнью! Неужели вы брезгуете обществом бесштанников? Но для Господа все мы равны! Ибо… как там сказал апостол Павел? Нет ни эллина, ни иудея, ни мужеского пола, ни женского, ни третьего сословия, ни второго, а все и во всем Христос!

Подбадриваемая напутствием апостола и ведомая за руку Кавальоном, дворянка решилась войти в харчевню. Внутри и в самом деле оказалось не слишком уютно. Старые половицы скрипели, деревянные столы были такими грязными, что к ним все липло. Многочисленные посетители в длинных штанах и грязных куртках громко ругались, источая отвратительные запахи перегара, давно не мытого тела и дешевого табака. Что до последнего, то ядовитые дымные облака, вившиеся над головами присутствующих, уже сделали потолок совершенно черным.

– Вы уверены, что нам следует тут остаться? – взволнованно спросила де Сеор, когда они с Кавальоном уселись за единственным свободным столом.

– Разумеется, мадемуазель. Разве вам тут не нравится? Все эти добрые люди вокруг нас, они, конечно, грубы на вид и поначалу могут даже испугать столь чувствительную особу, как вы… Но поверьте, это настоящие христиане! Они от всей души любят Господа, регулярно говеют и причащаются. Не то что знатные вертопрахи с напичканными философией мозгами и вычитанными в Энциклопедии непотребствами!

– Ох… Ну, может, вы и правы…

– Среди этих людей я поистине отдыхаю душой!.. О! Симон! Как давно я тебя не видел!

Возле Кавальона нарисовался мальчишка лет десяти.

– А уж я как по вам соскучился, месье Шарпантье, вы себе и не представляете! – произнес он. – Каждый день за вас Бога молю!

– Спасибо, дружище! И я тебя поминаю в своих молитвах! Ну-ка расскажи, как жив-здоров?

– Да все отлично! С тер пор, как вы мне помогли, только живу да радуюсь! А бегаю быстрее всех наших знакомых мальчишек!

– Значит, не отнимаются ноги больше?

– Нет, месье Шарпантье! И глаза теперь видят отлично! И руки не усыхают! Да и проказа больше не беспокоит!

Мадемуазель де Сеор ошарашенно переводила взгляд с Симона на Шарпантье и с Шарпантье на Симона.

– Ну, бывай! – сказал авантюрист, с удовольствием заметив ее реакцию. – Маме с папой поклон. Буду и впредь за тебя молиться.

– И я за вас буду, месье Шарпантье! До свиданья!

Мальчишка умчался.

– Друг мой… – пролепетала мадемуазель.

– Вот постреленок, ага! – заявил Кавальон как ни в чем не бывало. – Вечно появляется, когда его не ждешь!.. Так о чем же мы говорили? Ах да! Софи, ваша подопечная!

– Ох, Софи, Софи, – вздохнула де Сеор, успокаиваясь. – Иногда мне кажется, что лучше бы ей было умереть во младенчестве. Или в детстве. Скажем, сразу после первого причастия. Пока она еще не успела испортиться. Ради спасения души.

– Да что вы, сударыня! – изумился авантюрист. – Разве можно желать смерти ближнему?!

– Ах, разумеется, я не желаю ей смерти! Но если бы Господь забрал ее в нежном возрасте, можно было бы поручиться за то, что Софи умерла невинной! Она была бы в раю, среди ангелов! А теперь… Кто может знать, как и сколько она грешила, пока была без присмотра? Ах, Шарпантье, иногда у меня опускаются руки! Я боюсь, что Софи никогда не удастся водворить на путь добротели! Мой духовник говорит, что нужно поскорей выдать ее замуж за благонравного человека, да где в наше время такого сыщешь?!

– Веруйте, сударыня! – произнес Кавальон, молитвенно сложив руки и возведя очи горе. – Господь не забывает никого из своих чад! И я тоже буду молиться о вразумлении грешницы Софи!

– Ах, как я хочу обрести вашу веру, дорогой Шарпантье!

– Верьте, верьте, мадемуазель! Неужели вы думаете, что ваш случай уникальный? У меня была одна знакомая… публичная женщина… ее звали Мари-Мадлен…

– Как?!

– Мари-Мадлен Бетан. Она пала еще ниже, чем ваша племянница: она зарабатывала блудом. Но мои увещевания и молитвы помогли ей исправиться. Теперь она торгует парфюмерией у Нового моста. Очень, очень богобоязненная особа… Ба! Да это же мадам Дюбуа!

– Да, голубчик, это я! Видит Бог, как я счастлива вновь лицезреть вас, мой благодетель!

На этот раз возле Кавальона остановилась престарелая женщина в простонародной одежде.

– Ах, мадам Дюбуа, ну прошу вас, не называйте меня своим благодетелем! Честное слово, мне стыдно, когда вы так говорите! Да еще и на людях! Ведь я же просил вас молчать о том, что случилось…

– Да как же молчать-то о таком чуде?! Истинно, вы благодетель мой, сударь! Как