— Андрюша, ты сегодня свободен?

— Как пионер, то есть, всегда готов!

— Слушай. Хочется погулять где-нибудь в красивом месте. Давай, съездим куда-нибудь на природу.

— В Царское Село, — закричал я. — Конечно, туда. Я там знаю такие места… Куда за тобой подъехать?

— Не надо никуда подъезжать. Оставь машину дома. Поедем, как все нормальные люди, на автобусе. С машиной, к слову сказать, и не выпьешь. Если ты готов, встречаемся через час на «Техноложке». У первого вагона в сторону «Московской».

Через час я уже ждал её с цветами на указанном месте. Анна Михайловна была, как всегда, стильно одета и хотя выглядела спокойной, по необычному блеску глаз я понял, что она чем-то взволнована. Но торопить событий не стал, у нас было достаточно времени для разговоров. У «Московской» за памятником Ленину мы сели на 287-й автобус, идущий до Пушкина. Вышли в моём любимом месте — у Египетских ворот и пошли в сторону Екатерининского дворца. У Лицея свернули не к главному входу, налево, а направо, и вдоль фасада Екатерининского пошли в сторону Китайской деревни. Этим маршрутом мы всегда ходили с Сеней. Он же мне и объяснил, что то, что все принимают за фасад дворца — фасадом в действительности не является. Настоящий фасад там, где перед дворцом находится двор, окружённый одноэтажными службами и закрытый воротами с ажурной решёткой. Перед беседкой Большого Каприза мы сделали первую остановку, эти остановки Сеня называл «станциями». Там мы присели на скамейку и я достал из сумки приготовленную бутылку хорошего портвейна и пару пластиковых стаканчиков.

— По стаканчику, — объявил я Анне Михайловне, на следующей «станции» — по второму, на третьей — по третьему, прогулка от этого только выигрывает.

Мы чокнулись и выпили, закусив хорошее вино нежным поцелуем.

Закурив, Анна Михайловна сказала:

— Андрюша, у меня к тебе серьёзный разговор. Никогда ничего серьёзнее ты в своей жизни не слышал. Поэтому слушай внимательно.

Недоумевая, я приготовился слушать.

— Значит, так, — сказала она, — тебе срочно необходимо скрыться, я бы даже сказала — бежать. Куда, я не знаю, но бежать надо срочно. Это значит, что в запасе у тебя не месяц и не недели, а день, максимум два. Очень может быть, что только день.

— Да что случилось-то? — спросил я, полностью сбитый с толку. — Я ничего не понимаю.

— Сейчас поймёшь, — сказала Анна Михайловна. По поводу вашего американского предприятия. Человек, которого вы… Для американцев он действительно, фигура невеликая, но они терпеть не могут, когда на их территории кто-нибудь сводит свои политические счёты. Поэтому они серьёзно взялись за расследование. А американские копы, я тебе уже говорила, это не наши менты: когда они копают, они, как правило, докапываются. Короче, они довольно быстро вычислили ваших друзей — тех, кто вам там помогал: квартира, машина, инструмент и прочее… А те в Америке не новички и сразу поняли, чем пахнет. Пособничество в политическом убийстве — это лет двадцать— тридцать-сорок, при этом вполне реальных. И вашим американским друзьям перспектива сидеть эти сроки совсем не улыбается. Сообразив что к чему, они сразу стали сотрудничать со следствием. А ребята они наблюдательные, поэтому вас с Виктором они сдали со всеми потрохами. Но главное — это то, что они кое-что знают и про ваших заказчиков. А это значит, что когда вас повяжут — не думаю, что наша прокуратура будет долго сопротивляться вашей депортации — вы будете представлять собой серьёзнейшую угрозу — сам должен понимать, для кого. И прокуратура там тоже не наша, от неё не откупишься. Ты всё понял, что я тебе сказала?

— Понял, — ответил я с, должно быть, побелевшим лицом. Всё, понял я, так и есть, как рассказала Анна Михайловна. Угроза была самая настоящая.

— Так, значит, нам с Виктором, — начал я…

— Нет, Андрюша, только тебе. Виктору уже ничего не угрожает. Попал вчера, бедняга, под электричку. Как в протоколе было записано, в состоянии тяжёлого опьянения. Не знали, видимо, что Виктор ничего, кроме пива, не пьёт: аллергия на крепкие напитки или что-то в этом роде. Надеюсь, ты меня понял. Беги. Деньги «Визой» пока не снимай, успеешь. Снимешь где-нибудь там. Возьми, что есть дома. Я принесла тебе три тысячи долларов, всё, смогла достать сразу. Отпросись у Георгия Карповича на завтра: болен, ногу сломал, шею вывихнул, — всё, что угодно, но правдоподобно. И беги. Если бы ты знал, как мне тяжело с тобой расставаться. Я только эти немногие годы и жила. Жила, а не существовала с одной мыслью, как бы это существование прекратить. А теперь прощай, — она встала, взяла мою голову двумя руками и поцеловала в губы так крепко, что у меня просто помутилось в голове. И, оторвавшись от моих губ, пошла вперёд, не оглядываясь.

Домой я вернулся быстро. Ещё в Пушкине взял такси. У дома осмотрел машину: кажется, чужие не копались. Дома, не удержавшись, выпил ещё рюмку. И задумался. Придумав путь отхода, позвонил шефу. Говорил через тонкий платок, не забывая сморкаться и кашлять:

— Простудился, сам не знаю, как. Из носа льёт, кашляю, температура невысокая, 38.2. Две стопки водки с перцем, народное средство, не раз уже пользовался. Завтра, если можно, не выйду. Послезавтра, думаю, буду как огурчик. И последнее: если можно, чтобы послезавтра за мной заехали, моя что-то барахлит. Ну, всё, спасибо, Георгий Карпович, два дня не неделя, всё будет путём.

Сложил чемодан. Так, джинсы на мне, ещё две пары. Замшевая куртка, свитер. Три рубашки, три комплекта трусов, маек и носков. Бутылка коньяка. Туфли — хватит одних. Бритвенный прибор, зубная щётка, расчёска, паста, дезодорант. Всё!

Свет оставляем. Приглушённая музыка. Дверь на ключ. Предварительно звоню Дашке.

— Привет, солнышко, это я — твой любящий Андрей.

— Любящий! Это надо ещё доказать!

— Затем и звоню, драгоценная. Не собралась куда-нибудь намылиться?

— Порядочные девушки вроде меня в это время ложатся спать, а не…

— Прекрасно, — перебиваю её, — я тоже в это время ложусь, короче, я соскучился и через час у тебя.

После как всегда бурных ласк, говорю задумчиво:

— Всё надоело, хочется оттянуться. Как ты смотришь — прямо завтра махнём в Европу, развеемся.

— Угу, без визы, — говорит Дашка, — так нам и дадут махнуть. У тебя-то, наверное, есть.

— Всё продуманно, умная ты моя, — говорю ей. — Завтра ранним утром ты едешь в кассу, берёшь два билета на самолёт до Калининграда, виз туда не надо, это РФ. Там есть наше консульство, меня знают, и мы без хлопот берём тебе любую визу. Ну, как план?

— А что, — говорит Дашка, — и впрямь. А то всё острова да острова. Где же это мой паспорт?

— Завтра найдёшь, — говорю, — притягивая её к себе. — А мой уже у тебя на столике.

Утром я разбудил Дашку рано, затолкал в ванную, вынул оттуда, одел, напоил кофе и вытолкнул за билетами, наказав взять на ближайший рейс и тотчас сообщить мне на мобилу. Включил телевизор и сел ждать. Через пару часов Дашка отчиталась: рейс в 4,30, едет домой собираться. До трёх надо было чем-то себя занять, я взял свой чемоданчик и поехал в гараж, где без дела пылилась моя старая машина. Вот, подумал я, и пригодилась.