Под его давлением Лаура, заливаясь слезами, все же написала анонимное письмо. Но и судья, и Скотленд-Ярд задыхались от наплыва свидетелей и разоблачительных писем, и его анонимки просто затерялись в общем потоке. А еще через несколько дней большинство газетчиков пришло к выводу — в Лондон вернулся Джек-Потрошитель. Обсуждение в газетах потихоньку свелось к обсуждению версий — кто он, этот загадочный маньяк?

От расстройства Крим перестал готовиться к свадьбе. Теперь он ходил по квартирам соседей с жалобами на продажность полиции и газетчиков, которые не хотят ловить настоящего убийцу, и приписывают его преступления какому-то мифическому Джеку, скорее всего, никогда не существовавшему в природе. Он уверял, что знает имя реального маньяка, это один из его соседей, безобидный с виду студент Харпер. Он писал про него в полицию и судье, но тем плевать. Всем плевать на правосудие!

Соседи сначала посмеивались над доктором, считая его безобидным чудаком, но потом насторожились. Уязвленный насмешками до глубины души, доктор Крим стал в подробностях расписывать убийства проституток. Он рассказывал о том, кто из них забился в агонии первой. Упоминал диван в большой комнате, широкую кровать в спальне, рыбную закуску, стоящую на столе… Откуда доктор мог знать такие подробности, если их не было в газетах? И один из соседей, фотограф, все же обратился в Скотланд-Ярд, чтобы прояснить этот вопрос.

Сначала фотографа приняли очень холодно, как очередного «очевидца», который знал о трагедии лишь из газет. Но, услышав подробности рассказов Крима об убийстве, инспектор задумался. Конечно, странный доктор Крим мог побывать у девушек задолго до отравления, знать, как выглядит их квартира, а остальное просто додумать. Но… Описание доктора вполне совпадало с описанием господина с пышными усами, и потом, он вполне мог достать стрихнин.

Доктора Крима пригласили на допрос. Там он снова обвинил в преступлении студента Харпера, снова описал обстановку квартиры, и в подробностях рассказал, как начиналась агония девушек. Но этим он не ограничился. По словам Крима, это было далеко не первое преступление студента Харпера. Незадолго до того он отравил стрихнином проститутку Матильду Кловер, и еще трех девушек.

Нейл Крим называл имена жертв и даты отравлений, не замечая, как меняется в лице полицейский инспектор. Он даже не догадывался, что началось в отделении после его ухода. Были подняты все полицейские рапорты, затем запросили лондонские больницы. Нашли заключение врача о смерти Матильды Кловер от алкогольного отравления, и в тот же день запросили разрешение об эксгумации тела.

Пока не было готово заключение экспертизы, Крим оставался на свободе. Его еще пару раз вызывали на допрос, выясняя подробности отравлений, и арестовали, лишь получив ответ — Матильда Кровер действительно скончалась от отравления стрихнином.

При обыске в квартире доктора нашли большой запас желатиновых капсул с этим же ядом. И в июне доктору Криму было предъявлено обвинение в убийстве Матильды Кловер и еще трех проституток.

* * *

Артурчик ушел, а я осталась в ресторане, лечить больное горло коньяком. От коньяка и без того мысли путались, и без того нечеткие догадки расплывались, принимая фантастические очертания. Теперь я очень жалела, что сдуру ляпнула про танцовщицу. Артур перестал мне доверять, и никакой полезной информации так и не сообщил. Мы беседовали долго, но он говорил исключительно намеками, которых я не понимала.

Тем не менее, после нашего разговора у меня сложилось убеждение, что он прекрасно знает, кто убил танцовщицу. Более того — он знает, кто убил секретаршу тоже. А может, мне это показалось? После двухсот граммов коньяку я себе не доверяла. Но перестать размышлять все равно не могла.

Вероятно, как предполагал следователь, обеих девушек убил один и тот же маньяк. Артур знает, кто это, Алена только подозревает. Маньяк связан с Новореченском, и только тут можно найти доказательства против него. Пока все логично. Я сделала большой глоток коньяка, почувствовала жжение в горле и приятное тепло во всем теле, и принялась рассуждать дальше.

Хорошо, доказательств у Алены и Артура нет. Но почему, почему они не могут назвать имя убийцы? Хотя бы не следователю, а мне? Одно дело — оговаривать человека на допросе, не имея оснований, и другое — поделиться с подругой. С лучшей подругой, готовой рискнуть ради тебя жизнью! От обиды и жалости к себе на моих глазах выступили слезы. Минут пять я отчаянно жалела себя, потом сообразила, что всему виной коньяк. Не привыкла я пить. Ну ничего, зато горло болит намного меньше.

Какие доказательства хотят найти Алена и Артур в Новореченске? Нет, не во всем городе, а в только в медцентре «Феникс»! Именно на помощь его врачей они оба надеются. Собирают компромат, чтобы испугать директора, а тот, в свою очередь, должен им помочь…

То есть он должен знать, кто режет девушек в Москве? Наверное, маньяк родом из Новореченска. Господин Паралич? Я словно протрезвела, теперь голова работала отлично.

Местный маньяк Господин Паралич куда-то исчез из города как раз в то время, когда в Москве кто-то орудовал скальпелем. Возможно, это были как раз его гастроли. А в его родном городе можно найти доказательства… чего?

Никто не знает, кем на самом деле был новореченский маньяк. То ли пожилым авторемонтником Нагаевым, то ли каким-то молодым мужчиной. Если допустить, что этот неизвестный тип на время переехал в Москву, а потом вернулся на родину, что это дает?

Может, Артур и Алена вовсе не знают, кто убийца? Им известно лишь то, что он родом отсюда, но некоторое время жил в Москве. А тут они хотят как рза узнать его имя? Но откуда такая уверенность, что директор Тихонов это имя знает? И почему… почему Алена не поделилась своими сомнениями со мной? Именно на этом вопросе я спотыкалась всякий раз в своих рассуждениях.

А может, маньяк — сам Борис Петрович Тихонов? И надо просто узнать, был ли он в Москве в то время, когда убили девушек? Тогда зачем собирать на него компромат? Алена надеется, что он так перепугается какой-то неведомой информации, что добровольно признается в двойном убийстве?

Я почувствовала, что глаза просто смыкаются. Ночью я спала плохо из-за боли в горле, а теперь она отступила, и коньяк подействовал, как хорошее снотворное. Пойду-ка я спать, тем более, страх тоже отступил. В мой номер ломился вовсе не серийный убийца, а плохо воспитанный Артурчик.

Я вышла в холл, и тут же наткнулась на даму с собачкой. Дэзи смешно семенила рядом с хозяйкой, и, увидев меня, радостно завизжала. Дама слегка нахмурилась и отвернулась. Видимо, считала и меня виновницей скандала в ресторане.

Пошатываясь, я прошла мимо тетки, чуть не задев ее плечом. Пуделек радостно помотал хвостом, и попытался поставить лапки мне на юбку. Собаки… В этом городе с ними что-то не так. Они ни с того ни с чего нападают на людей. Даже самые тихие и мелкие псины на время словно сходят с ума.

Я медленно поднималась по лестнице, пытаясь вспомнить что-то важное. Что мне не понравилось в городе сразу? Да, это был собачий вой. Он доносился отовсюду, словно все городские собаки отмечали какие-то дикие поминки. Затем собаки пытались напасть на меня в сквере, и даже пудель устроил скандал в ресторане.