– Мы не могли позволить Элис в одиночку идти в пустой дом, куда, возможно, забрались грабители.

Ники удивленно поднимает брови.

– Я думал, вы все сейчас должны быть в гостях у Сэм, – говорит Джексон, даже не пытаясь отпустить ладонь Ники.

– А я думала, что после разговора о том, как сильно мы хотим защитить родителей, ты не станешь упоминать о духах при моем папе и расстраивать его, – встреваю я.

Джексон пожимает плечами. Неужели он решил таким образом отомстить мне за то, что я отказалась пойти на танцы? Или, что еще хуже, наша дружба важна для Джексона гораздо меньше, чем для меня.

Губы Ники изгибаются в улыбке, и она прижимается к его руке.

– Всегда пожалуйста, – бросает Элис. Она смотрит на их сцепленные руки. – И кстати, эти тупые браслеты от танцевального комитета просто уродские.

Мэри кивает. Ники сердито щурится.

– Дверь сами найдете. – Она тянет Джексона к лестнице. – Пошли в мою комнату.

Сюзанна мягко касается моей руки.

– Мне жаль, – шепчет она тихо, чтобы слышала только я.

Сидящая на переднем сиденье джипа Мэри поворачивается к Элис:

– Теперь ты согласна, что Ники и Блэр как-то в этом замешаны, правда? Что твои подруги были правы, а ты, как ни противно себе в этом признаться, ошибалась.

Элис закатывает глаза и выезжает на дорогу:

– О’кей, они как-то замешаны, вы правы. Но это не значит, что они главные зачинщицы происходящего.

– Они могут действовать под чьим-то руководством, – Сюзанна незаметно для себя прикасается к нижней губе.

– А еще… вы говорили, что Уордуэлл – не потомок ведьмы, а не кажется ли вам странным, что он тоже пропихивал «Титаник» в список? – интересуюсь я. – И он не только поддержал тему, а сумел убедить всех учителей истории перестроить учебный план. Звучит подозрительно.

Элис подъезжает к тротуару у моего дома.

– Я тоже об этом подумала, – говорит Сюзанна. – Особенно если вспомнить, как он рассказал тебе о псе Харперов.

Я открываю дверь джипа и выпрыгиваю на улицу. Папиной машины почему-то нет на дорожке.

– Если Ники и Блэр замешаны, разве не логично, что Уордуэлл с ними заодно?

Элис в ногу со мной шагает по кирпичной дорожке:

– Я теперь даже не знаю, что думать.

– Ну-у-у, биография у него действительно необычная, – морщит носик Мэри.

Открываю дверь для Наследниц и закрываю, когда мы все заходим в дом. В прихожей Мэри останавливается и поясняет:

– Дело было так: раньше Уордуэлл работал директором музея, переехал в Салем лет десять назад. Он сразу начал ухаживать за своей – теперь бывшей – женой, и они быстро сыграли свадьбу. Из-за фамилии женщина решила, что он потомок ведьмы, но два года спустя выяснилось, что Уордуэлл и салемские суды далеки друг от друга, как Венера и Марс. Был какой-то безумный скандал, который разрушил их отношения. Они развелись, и мистер Уордуэлл устроился работать учителем в школу.

– То есть он притворялся одним из потомков? А его жене это было важно?

– Жестко все закончилось, – кивает Мэри.

– Так, может, после этого он всех потомков ведьм и колдунов ненавидит? – спрашиваю я.

– Не замечала, – отвечает Сюзанна. – Но это не факт. Он же учитель истории, хотя когда-то был директором музея. И потом, его страсть к истории «Титаника» не вчера началась.

– Зато у него есть доступ в школу, и он знает всех, с кем мы общаемся, – добавляю я.

– Мои инстинкты снова кричат «нет», но я то же самое говорила про Ники. И, как метко высказалась Мэри, ошиблась, – вздыхает Элис.

Несколько секунд я молчу, а потом:

– Проклятье! Знаете, что? Уордуэлл был в моем доме. Правда, давно. Вивиан сказала, что он помогал чинить окно… Он мог увидеть картину с Майрой и Генри и узнать их.

– Значит, мы точно должны его проверить, – соглашается Сюзанна.

– Это опасней, чем лезть с обыском в комнату Ники, – говорит Мэри.

– А нам и не придется, – качаю головой я, уже презирая себя за то, что собираюсь предложить. – Можно попросить Элайджу.

Взгляды Наследниц устремляются на меня. Сюзанна поворачивается к лестнице:

– Хорошо. Тогда мы пойдем наверх и будем искать что-нибудь о Генри и Майре.

Девочки направляются следом за ней, по пути Мэри украдкой бросает на меня взгляд через плечо. Растираю лицо ладонями. Как начать разговор, если в прошлый раз я отказалась от его помощи? Иду в гостиную, бормоча разные варианты извинений себе под нос, и останавливаюсь так резко, что чуть не падаю. Элайджа уже здесь, стоит у камина, сложив руки за спиной. Какое-то время я просто смотрю на него.

– Значит, ты слышал наш разговор?

– Не стоит еще больше усложнять, – отвечает он.

– Я все усложняю? – Нервно смеюсь.

– Я помогу вам, – говорит Элайджа. – Проверю Уордуэлла.

– Что ж, спасибо.

Он поворачивается ко мне:

– Если так нравится, можем ругаться и дальше, но для той, у кого каждая минута на счету, это не лучшая стратегия.

– Говорит мне тот, кто вчера украл ингредиенты, необходимые для заклинания.

Его лицо остается спокойным.

– Если бы ты не поступала безрассудно, мне не пришлось бы вмешиваться.

Не могу избавиться от бешеного желания ударить его по надменному лицу, что в очередной раз доказывает, какая я невыносимая.

– Пытался искать Майру, – заявляет Элайджа.

Несколько секунд молчу.

– И как, получилось?

– Нигде не смог найти.

– Что это может значить? – спрашиваю я.

– Духи, не сумевшие покинуть этот мир, обычно остаются неподалеку от своего дома. Когда я искал Майру, в Нью-Йорке не было ее следов. Я в курсе, что при жизни она много путешествовала, но, к сожалению, попытка найти дневники или письма, в которых сообщалось бы, где она бывала чаще всего, сорвалась. У нас нет никаких зацепок, где она сейчас может быть. И еще… другие пассажиры «Титаника»…

– Другие?

– Я искал всех пассажиров «Титаника». Не только Майру.

– О-о…

Значит, Элайджа помогал, хоть я сказала, что в его помощи не нуждаюсь?

– Часто после страшных трагедий у духов остаются нерешенные вопросы. Многие, как я, остаются в мире живых, им сложно обрести покой. Даже пассажиры, пережившие крушение корабля, могут в глубине души ощущать связь с затонувшим «Титаником». Массовые катастрофы оказывают влияние на загробную жизнь целых групп. Понятия не имею, почему, – тихо говорит он.