хоть душу отвести и попортить крови этим мерзавцам» [87].

В судах Петербурга Ленин ведет, по преимуществу, увечные дела рабочих. Нетрудно представить его за адвокатским столиком на стороне выборгского или шлис-сельбургского пролетария, приковылявшего в присутствие на деревяшке. Нетрудно увидеть напряжение, классовый смысл судебного поединка с поверенным фабриканта Торнтона или фабриканта Паля. Требовать удовлетворение за оторванные машиной пальцы, за легкие, загубленные парами ртути - это нападать! Нападать на хозяина. Защищать работника против хозяина.

А. И. Ульянова-Елизарова допускает, что в Петербурге Ленин вел уголовные защиты. Ей помнится, что брат при этом «облекался во фрак покойного отца»88.

Исследователи и их исследования говорят и о другом: молодой помощник присяжного поверенного Ульянов готовил защитительные досье для М. Волькенштей-на, нередко выступавшего по делам о заговорах и смутах.

На бумагу ложится - «о заговорах и смутах», и в памяти, из ее запасов - мужественные слова, некогда прозвучавшие с трибуны защиты на одном негромком, почти заурядном процессе о «русском бунте»: «Мы пожинаем в их грубости то, что старательно сеяли. И когда теперь вы, представители государственной власти, приехали, чтобы наказать этих людей, я вам вправе сказать: вы пришли, когда беззаконие сделали они, а где же вы были, когда беззаконие творили над ними?»

В Питере Ленин устраивал консультации для рабочих. Только для них. В книжке «Ленин в Петербурге» читатель легко отыщет вот это место:

«14. Мещанская (ныне Гражданская) ул., д. 26.

Канцелярия съезда мировых судей.

Сентябрь 1893 г. - 1895 г.

Занимаясь юридической практикой, В. И. Ленин посещал конференции помощников присяжных поверенных, происходившие при канцелярии съезда мировых судей. Здесь же он проводил бесплатные юридические консультации для рабочих и вел ряд их судебных дел» [89].

Тут две особенности:

а) консультации бесплатны;

б) устраиваются они избирательно - для рабочих.

Опыт рабочих консультаций был в свое время замечен историком русской адвокатуры В. Гессеном, только начало этого опыта он ошибочно передвигал на год дальше, а в самой идее новшества видел достопамятный прожект «молодых адвокатов», сторонников либерального движения в адвокатуре, что имело целью поднять общественный и профессиональный уровень защиты. По В. Гессену, рабочие консультации России начинали свой путь с деревянной оповестительной доски, которую помощник присяжного поверенного В. Беренштам утвердил однажды на фонарном столбе над окнами своей квартиры, приглашая к себе рабочих, и с другой такой же доски, которую его брат установил в другом районе Петербурга.

В обширном труде, увидевшем свет по случаю полувека русских судебных уставов (1864 - 1914), В. Гессен цитирует такие слова В. Беренштама: «Я решил сделаться адвокатом бедного трудящегося населения…»90

И действительно, В. Беренштам на какое-то время стал таким адвокатом.

Блестящий острослов, человек открытого и независимого характера, он именовал себя «внепартийным социалистом», держался жесткого правила: помогать только рабочим. Для богатого и сановного Петербурга - работодателей, купцов, именитых чиновников - дом с оповестительной доской был недоступным. Во множестве вел он увечные дела рабочих, бывал с так называемыми выездными политическими защитами в Томске, Якутске. Первым, кого он представлял в уголовном суде, был В. П. Ногин, подмастерье красильного цеха фабрики Паля, впоследствии крупный революционер, коммунист, добивавшийся тогда - и добившийся - наказания фабричного чиновника за оскорбление.

Консультации братьев Беренштамов, да и некоторые другие, что устраивались в те дни «молодыми», формой и принципами напоминали опыт Ульянова: они также были бесплатными и обслуживали только рабочих.

Однако что это? Новое издание уже знакомой страницы истории, копия ульяновского опыта, подражание Ульянову или же самостоятельное «второоткрытие» той же формы, тех же принципов?

Возможно, конечно, и второе. Но вероятнее первое. В книге мемуаров «В боях политических защит», вышедшей у нас в середине двадцатых годов, В. Беренштам писал:

«В 1896 году я поселился за Невской заставой, как рабочий адвокат, специально для открытой защиты интересов пролетариата…» И дальше:

«Тогда А. М. Калмыкова, Н. К. Крупская, мои сестры Анна и Мария работали за Невской заставой в воскресной школе. Из воспоминаний Н. К. Крупской в «Правде» я узнал, что она в те дни была знакома с В. П. Ногиным. И мне сразу стало понятно, кто мог направить его ко мне: Надежда Константиновна часто бывала у нас в семье, у сестер» [91].

Следовательно:

а) В. Беренштам становится рабочим адвокатом после ареста Ленина;

б) об опыте правовых консультаций Владимира Ильича для рабочих - в канцелярии съезда мировых судей и на периферии Петербурга, в фабричных слободах - он мог знать со слов Надежды Константиновны Крупской. Она-то, как видно, и направила к нему первого его «клиента» - В. П. Ногина.

Напрашивается резюме: маститый В. Гессен ошибался, связывая рождение «окраинных пунктов права» с именем одного В. Беренштама и ставя их начальную мету едва ли не у самых ворот двадцатого столетия. Опыт юридических консультаций для рабочих родился в России раньше оповестительной доски В. Беренштама, и первым его распространителем был В. И. Ульянов.

4

Потери в походах, по-видимому, так же неизбежны, как неизбежны и сами походы. Пока развертывался и насыщался материалами этот рассказ, умер Федор Игнатьевич Кулагин, мой добрый спутник в увлекательных путешествиях по прошлому. Мальчишкой на посылках у своих братьев - семь его братьев-портных шили самар-цам партикулярное и военное платье - он много раз видел Ленина, бывал на квартире Ульяновых. Как и Фаина Филипповна Вентцель, он хорошо знал, сколько слов вправе сказать о той поре, когда молодой адвокат в пропыленной извозчичьей пролетке или просто пешком отправлялся на Алексеевскую площадь, чтобы защищать в суде Россию мужицкую и убогую от России чиновной и деспотической.

Черное зеркало рояля. Стол. Белая скатерть. Над нею с потолка - большая желтобокая лампа в фарфоровом бриле с дырой для лампового стекла. Через распахнутую дверь - шкафы с книгами…

Шесть небольших комнат на втором этаже старосамарского дома Рытикова.

Квартира Ульяновых.

Музей Ильича в наше время.

Я в комнате Владимира Ильича - кафельная боковина голландки, спартанского типа железная кровать, зеленоверхий стол, раскрытая книга. Прервав чтение, он вышел из комнаты Куда? Неодолимо хочу несбыточного и волшебного - войти сюда - в прошлом. Подняться по деревянной лестнице и, пройдя гостиную, постоять у этих дверей. Считанное число шагов и - постоять…

Под окнами - праздник.

Днища трех грузовиков установлены впритык, покрыты цветным брезентом - это эстрада. Живым блеском посвечивают на солнце металлические кулаки микрофонов, чернолаковая дека рояля. С кабин к колесам сбегают по шнурам пестрые матерчатые флажки. На всех углах перекрестка - толпы. Блюстители порядка - в белом, красногалстучная пионерия -