В.Розов как-то в беседе со мной сказал, что человечество сдостоинством прошло испытание голодом, но не факт, что оно выдержит испытаниесытостью. Но важную вещь мы с ним тогда не заметили: во всем человечестве былотолько одно сытое общество – СССР. Запад никогда до этого не допускает, таместь сытые классы, но не общество, и голод, очевидный и близкий, воспитываетсытых. Давным-давно тоже существовало сытое общество, точнее, первобытнаяобщина – и с ней произошло примерно то же, что и с СССР. Конечно, человечестворазвивается, и телесные сигналы все же превращаются в культурные, так что поисксправедливой жизни и в сытом обществе все время идет, так что циклы господства«зверей и гуннов» сокращаются.

Наше сытое общество оказалось хрупким, и странно, что надэтим многие смеются. Мы стараемся слабые точки выявить и, как Де Токвиль, «представитьсебе, при каких условиях старый порядок мог бы не погибнуть». Это работатрудная, что хорошо видно по оппозиции. Она обращается с обличительными иликонструктивными идеями к страдающему обездоленному человеку. А на самом деле онвсе довольно хорошо понимает, но им овладел «инстинкт гунна» и воля к смерти.Поскольку это входит в конфликт с его укорененными культурными устоями, он нехочет этого признать и притворяется обманутым. Ах, меня обманули Горбачев иЕльцин. Даже поблагодарит за их разоблачение, а потом опять «не понимает»очевидных вещей.

Похоже, нынешнему молодому поколению на какое-то время сталоне в силах нести груз русской культуры. Доклад Комитета РФ по делам молодежи(из правительства Ельцина!) в 1993 г.: «Более трех четвертей молодых людейиспытывают чувство неудовлетворенности жизнью. Фиксируется быстрое нарастание(за год в два раза) страха перед будущим. В структуре конкретных страхов напервом месте страх перед войной на национальной почве, далее идут одиночество,бедность, болезнь, бандитизм, возможность потерять работу, голод. Страхи такогорода для российской молодежи являются во многом новыми и потому парализуют волюее значительной части… На шкале ценностей значительно снизилось значениеценности человеческой жизни. Существовавшая тенденция на снижение числасамоубийств прервана. Количество самоубийств резко возросло и будетувеличиваться».

Как сказано в этом докладе, при опросах среди молодежи,составляющей 32 млн. человек, 6% заявили, что согласны убить человека, если имхорошо заплатят. Конечно, храбрятся – но ведь это 2 миллиона молодых людей,думающих про себя, что могут это сделать!

Повторяю, что все это еще не привело к слому, катастрофе,потому что оказалась неожиданно высокой, даже необъяснимой прочность исоветской морали, и советской техники. Народ стихийно (и даже, можем сказать,подпольно) сопротивляется одичанию, и основная масса людей проявляетпоразительную нравственную стойкость. Но эти ресурсы не вечны, как не вечныресурсы советских самолетов, поездов метро и рижских электричек.

Похоже, что русский народ может жить только в состоянииподвижничества. А молодым хочется «побалдеть» – или умереть, если будутзапрещать. Но груз культуры никуда не денется, и кто-то его потащит. Вот им-тои могут в чем-то помочь наши рассуждения.

В современной западной философии, которая остро переживаетобщий кризис индустриальной цивилизации, одним из базовых является принцип,взятый у поэта XVIII века Гёльдерлина принцип: “Там, где зреет смертельнаяопасность, там растет надежда на спасение”. Нормальные человеческие инстинкты –сохранение жизни, продолжение рода – будут разворачивать вырвавшееся, какобезумевший табун, коллективное бессознательное русского народа егосозидательной стороной. Надо лишь помогать этому, стремясь, чтобы силы спасениявыросли раньше, чем смертельная опасность созреет вполне.

Давайте кратко обозначим главные содержательные блокиантисоветизма, его тематику. Отсюда видно, на какие конструкции советскогостроя направлялись удары.

Образ государства

Первым условием успешной революции (любого толка) является отщеплениеактивной части общества от государства. Каждого человека тайно грызет червьантигосударственного чувства, ибо любая власть давит. Да и объективныеоснования для недовольства всегда имеются. Но в норме разум и другие чувствадержат этого червя под контролем. Внушением, художественными образами, песнейможно антигосударственное чувство растравить.

В “Независимой газете” (17 мая 2000 г.) помещено большоеписьмо одного из когорты антисоветских идеологов А.Ципко. Само название письмакрасноречиво: “Магия и мания катастрофы. Как мы боролись с советскимнаследием”. Приведу некоторые его откровения, которые говорят как раз озарождении и созревании антисоветского проекта:

“Мы, интеллектуалы особого рода, начали духовно развиватьсяво времена сталинских страхов, пережили разочарование в хрущевской оттепели,мучительно долго ждали окончания брежневского застоя, делали перестройку. Инаконец, при своей жизни, своими глазами можем увидеть, во что вылились напрактике и наши идеи, и наши надежды…

Мы были и до сих пор являемся идеологами антитоталитарной –и тем самым антикоммунистической – революции… Наше мышление по преимуществуидеологично, ибо оно рассматривало старую коммунистическую систему как врага,как то, что должно умереть, распасться, обратиться в руины, как Вавилонскаябашня. Хотя у каждого из нас были разные враги: марксизм, военно-промышленныйкомплекс, имперское наследство, сталинистское извращение ленинизма и т.д. И чембольше каждого из нас прежняя система давила и притесняла, тем сильнее быложелание дождаться ее гибели и распада, тем сильнее было желание расшатать,опрокинуть ее устои… Отсюда и исходная, подсознательная разрушительность нашегомышления, наших трудов, которые перевернули советский мир”.

Здесь замечательно четко выражено важное и не вполнеосознанное в обществе свойство: идейным мотором антисоветизма была страсть кразрушению. Именно она соединила часть тех, кто чувствовали себя притесненнымисоветской системой. Заметим, вовсе не все «притесненные» примкнули кразрушителям – их было небольшое меньшинство, и ничего бы они не сделали безсоучастия политической власти.

У этого союза и не могло быть никакого позитивного проекта,желания строить, улучшать жизнь людей – ибо у каждого в этом союзе был “свой”враг. Чистый “ленинист” вступал в союз с заклятым врагом марксизма – радисокрушения советского строя. Были даже такие, для кого главным врагом былвоенно-промышленный комплекс его собственной страны! Понятно, что когдадвижущей силой интеллектуального сообщества становится страсть к разрушению,судьба миллионов “маленьких людей” не может приниматься во внимание. Этиинтеллектуалы – Наполеоны, а не тварь дрожащая.

А.Ципко продолжает с ясным пониманием своей и его друзеймиссии: “Нашими мыслями прежде всего двигала магия революции… Но магиякатастрофизма, ожидание чуда политических перемен и чуда свободы мешали мыслитьконструктивно, находить технологические решения изменения системы… Магичность икатастрофичность нашего мышления обеспечивали нам читательский успех, но в тоже время мешали нам увидеть то, что мы должны были увидеть как ученые, какграждане своей страны… Мы не знали Запада, мы страдали романтическимлиберализмом и страстным желанием уже при этой жизни дождаться разрушительных перемен…”.