Пудра — не порох,

Букли — не пушки,

Коса — не тесак,

Я не немец, а природный русак.

Император Павел I

Недоброжелателей у злого на язык Суворова при высочайшем дворе было предостаточно, государю постоянно наушничали про него. Наконец, совершилось приуготовленное — 6 февраля 1797 года Суворов был отстранен от службы, и, спустя три месяца, сослан в свое родовое село Кончанское. Год спустя император сменил гнев на милость. Но прославленный полководец был не из тех, кто быстро забывает обиду. Он не помчался в Петербург благодарить императора, а продолжал жить в Кончанском и петь на клиросе местной церкви, отказываясь вновь поступить на военную службу. Лишь 6 февраля 1799 года, получив письмо от государя с сообщением о желании коалиции Австрии, Италии и России видеть его командующим союзными войсками в Северной Италии, Суворов вновь бросается в пучину войны. Он занимает Милан, Турин, берет штурмом Сен-Готард, Чертов мост, побеждает в сражениях в долинах Мутен и Кленталь. Итальянские земли, которые Наполеон покорил за три года войны, Суворов отбил в три месяца.

Павел I осыпал великого полководца всевозможными почестями, возвел в княжеское достоинство и присвоил звание генералиссимуса всех российских войск. Но вскоре тяжелобольной Суворов за мелкий проступок — вопреки новому военному уставу продолжал держать при себе дежурного генерала — вновь подвергся опале. Ходили слухи, что негласной причиной гнева императора послужили слова Суворова, что в австрийской армии артиллерийская, квартирмейстерская и провиантская части лучше, чем в русской.

Тяжелобольной Суворов 20 апреля 1800 года без каких-либо почестей въехал в Петербург и спустя три недели скончался. Хоронили его по чину генерал-фельдмаршала, а не как положено — генералиссимуса, и Павел I отказался присутствовать на погребальной церемонии. Он лишь встретил гроб на углу Невского и Садовой, поклонился ему и несколько раз тихо пробормотал: «Жаль».

Но если переменчивые отношения императора к прославленному екатерининскому генералу еще можно как-то понять и объяснить, то его неверность преданной супруге Марии Федоровне — один из самых непоследовательных поступков.

В мае 1798 года в Москве Павел I влюбился в девятнадцатилетнюю Анну Петровну Лопухину. Вернее, ему сначала подсказали царедворцы, что эта добрая и простосердечная девица с маленьким вздернутым носиком, приятным ртом, черными волосами и лучезарными глазами безумно влюблена в него. Влюблена не как в императора, а как в человека. Павел I по достоинству оценил ее красоту, детскую наивность и восторженность. Путешествуя из Москвы в Казань и потом возвращаясь в Павловск, он чувствовал, что влюбился. Имя Анны преследовало его. Ее взор, черные волосы, наивная улыбка — все казалось волшебством, которое может, оказывается, всецело принадлежать ему. И он стал действовать…

Император вызвал из Москвы и назначил генерал-прокурором ее отца. Анну он поселил в Таврическом дворце и часто заезжал к ней, каждый раз, прежде чем отправиться на любовное свидание, подолгу прихорашиваясь перед зеркалом.

«Если Лопухина была с ним ласкова, — вспоминал А.Н. Корсаков, — то Павел приходил в такой восторг, что первый попавшийся ему навстречу мог ни за что ни про что быть засыпан милостями. Но горе бывало тому, кто попадался ему на глаза после неблагосклонного приема Лопухиной. Тогда он бывал сам не свой, и гнев его изливался на всех».

Имя Анны стало девизом императора, он поместил его даже на знамени одного из гвардейских полков. Ее любимый малиновый цвет стал общепринятым при высочайшем дворе. Павел I даже отменил свой запрет на вольнодумный, считавшийся непристойным вальс, и все из-за того, что Лопухина обожала вальсировать.

Мария Федоровна была отдалена, супруги встречались теперь только за семейным обеденным столом, чтобы соблюсти приличия.

Но вот, казалось бы, этой, по всей видимости, платонической любви, пришел конец. Однажды Лопухина бросилась перед императором на колени и призналась, что безумно влюблена в полковника князя Павла Гавриловича Гагарина. Павел I, соблюдая законы рыцарства, вызвал молодого соперника из армии в Петербург, и спустя полгода Лопухина стала княгиней Гагариной. Мария Федоровна облегченно вздохнула, но явно с этим поспешила. Вскоре молодая княгиня Гагарина поселилась возле императорских покоев и стала наложницей Павла I.

Несмотря на все передряги при высочайшем дворе, жизнь на просторах России продолжала течь неторопливо и безыскусно. Немногочисленные истинно просвещенные люди приветствовали многие благородные и нужные для страны императорские указы и распоряжения. Так, например, 18 ноября 1799 года было объявлено об избавлении от телесных наказаний всех подданных, кому исполнилось семьдесят лет.

Главная работа императора заключалась в чудовищной по объему переписке с губернаторами. Он первым и, наверное, последним среди монархов попытался взглянуть на провинцию не как на дойную корову Петербурга и армии, а как на равноправную часть своего отечества. Многие законы продолжали оставаться дурными и бесчеловечными, поэтому ему часто приходилось переступать через них, проявляя волю самодержца. Например, в Великороссии действовал закон о продаже крестьян без земли. Когда в 1799 году тамбовский помещик полковник Давыдов продал своих крестьян на вывоз, и они должны были переселиться на новые места без нажитого веками имущества, которое поступало в пользу их прежнего владельца, то крестьяне отказались уйти из родного села. Они стояли на своем решении, несмотря на убеждения губернатора Литвинова. Губернатор донес об инциденте государю. Павел I отвечал: «Получа рапорт ваш сего месяца сентября 5 числа касательно крестьян, полковником Давыдовым проданным на вывоз помещикам Хвощинскому и Мартынову, повелеваю вам, оставя крестьян сих на прежнем их месте, сделать от лица моего оным помещикам наистрожайший выговор за учиненные ими крестьянам чрез сие намерение расстройку и угнетение. Вам же изъявляю мое благоволение за донесение ваше, сопряженное с человеколюбием и добрым порядком, всегда сходственным с волею моею».

Внешняя политика России после трех лет царствования Павла I вдруг резко изменилась. Император раньше считал своим главным противником республиканскую Францию. Он взял на русскую службу семитысячный корпус французских эмигрантов под командой принца Конде, поселил в Митавском замке Людовика XVIII, принялся яростно искоренять в русском государстве французскую крамолу. Вместо французских гувернеров, рассуждавших о сочинениях Руссо и речах Мирабо, у детей русского дворянства становились учителями опальные французские графы, маркизы, священники.

Хитроумный Наполеон, узнав о рыцарском характере Павла I, написал ему, что пять тысяч русских пленных остались верными своему государю, и Франция готова отпустить их без обмена и выкупа, желая впредь быть союзницей России. Это письмо привез русский майор, который рассказал императору, что пленные офицеры одеты в новую, на прусский манер форму и приказы отдаются по новому, введенному Павлом I военному уставу.