— Спроси, чем мы занимаемся? Чем зарабатываем на жизнь? Чем занимается твой брат?

— Не хочу!

— Рат, ты что делаешь? — нешуточно всполошился Стриж. — Ты ее пугаешь!

Наверное, если бы он не был ранен, соскочил бы с кровати и постарался бы меня защитить.

— Отпусти, — процедила я, пытаясь освободиться.

— Не спросишь?

— Нет! — рявкнула в ответ.

— Мы служим в особом ордене при Мировом магическом совете. Занимаемся поиском и уничтожением черных артефактов, а при необходимости и их создателей. Я попал в орден из-за Стрижа, твой брат — из-за денег, Стриж — по глупости, его завербовали, потому что хотели получить меня. Дока мы вытащили из передряги с черной магией пару лет назад, его не казнили только потому, что ордену он полезнее живой, нежели мертвый. Я это говорю к тому, чтобы не придумывала для нас светлые образы. Мы не только спасаем жизни.

У меня под ногами покачнулся пол.

— Рат… — выдохнул ошарашенный Стриж.

— Помолчи, — холодно бросил тот в сторону Ветрова-младшего.

Оглушенная, я тихонечко оттолкнула его руку, и он действительно позволил мне отойти. Потом стал внимательно следить за моими метаниями по комнате. Я ходила от стены к стене, как сомнамбула. Кажется, даже пошатывалась. В голове, точно части разрозненной мозаики, складывались в одну картину мелкие факты, а странности обретали смысл.

Жизнь Богдана резко изменилась, когда на его руке появилась татуировка, а вместе с нею пришли долгие отлучки, выключенный коммуникатор, лихорадочные ночные звонки и золотые рубли. Иногда Богдан проявлял странную настойчивость, провожая меня до самых дверей конторы, как будто боялся, что сестру украдут. Изредка он пропадал месяцами, а потом появлялся с подарками.

— Этот символ… четырехлистный клевер? — спросила я, хотя хотела узнать совершенно о других вещах, говорить о которых не поворачивался язык.

— Герб ордена. Четырехлистный клевер по легенде приносит удачу.

— Так вам платят за все это? — Я развела руками, намекая на события последних дней.

— Да.

— И тебе приходилось убивать? — Во рту пересохло.

— Да.

— И Богдану?

Ратмир кивнул.

— За это тоже платят?

— И неплохо.

Я заметила ужас в расширенных глазах Стрижа — он таращился на старшего брата. В груди заныло от дурного предчувствия. Было страшно задавать главный вопрос.

— Вы держали все в секрете, но ты мне сейчас все рассказал… — издалека начала я. — Ты мне рассказал, потому что больше не хочешь скрывать?

— Потому что больше нет смысла скрывать.

Мы смотрели в глаза друг другу. Он не произнес пугающего признания вслух, но оно повисло в воздухе. Те страшные люди, плохие парни, притворяющиеся хорошими, решили, что я опасна, и приказали избавиться от меня. На глаза выступили слезы.

— Они решили, что я должна исчезнуть?

— И ты исчезнешь, — согласно кивнул Ратмир.

У меня вырвался истеричный смешок, и я испуганно прижала ко рту пальцы. Секунда, и меня прорвало:

— Это какой-то бред! Как ты намерен убить меня? Быстро? Ты же не маньяк, чтобы наслаждаться процессом. Док даст мне какой-нибудь магический яд? А может, ты выстрелишь в лоб или сразу в сердце? Стриж говорил, что ты никогда не промахиваешься…

— Я тебя спрячу, — тихо перебил меня Ветров.

На меня обрушилась пугающая тишина. Показалось, что он издевается, но Ратмир выглядел серьезным.

— Ты собираешься ослушаться приказа этого своего ордена?

Он кивнул и бросил взгляд на хмурого брата.

— Думаю, что Стриж со мной согласится.

— Они начнут за вами охоту… — Стоило заткнуться, а то выходило, что я умоляю его прикончить меня, но в шоке меня всегда несло.

— Они не посмеют нас тронуть. Мы слишком важны для них.

— Тогда какой план?

— Мы сделаем из тебя мужчину.

— К… какого еще мужчину? — опешила я. — Я же не могу по своему желанию отрастить усы или пивной живот! Посмотри на меня, я девушка на сто процентов! У меня даже грудь есть!

— Действительно? — скользнув по мне нахальным взглядом и специально задержавшись на не особенно выдающихся округлостях, оскорбительно протянул Ратмир.

Хорошо, что не спросил: «Где?» Спросил бы — убила… или расплакалась.

В восемь лет на Рождество мама Ярослава решила нарядить меня ангелом. Не знаю, чем ее не устроили проволочные крылья из лебяжьего пуха, но она соригинальничала — купила кулон с заклинанием черной магии и отрастила мне настоящие ангельские крылья. Уродство выросло всего через пару минут после того, как кулон надели мне на шею, и даже через много лет я содрогалась от воспоминания о той нечеловеческой боли, которую пришлось тогда пережить.

Конечно, артефакт мать сняла тут же, рассчитывая, что крылья отпадут так же быстро, как вылезли, но не тут-то было. Они отваливались почти месяц, усеяли дом перьями и оставили после себя два шрама под лопатками. Такое напоминание о вселенской глупости нашей матери.

Богдану в то черное Рождество повезло еще меньше. Маманя пыталась нарядить сына зайчиком, и длинные лопухи, выросшие на месте аккуратных мальчишеских ушек, довели директора лицея до сердечного приступа. Дело удалось замять только потому, что наш папа находился на хорошем счету в Ратуше, но старший брат по сей день страдал некоторой лопоухостью.

Другими словами, еще в детстве я на собственной шкуре узнала, что трансформации тела болезненны до одурения и всегда имеют плачевные последствия, поэтому, сидя на крышке унитаза в номере братьев Ветровых, крутила в руках перстень с черным заклинанием и не решалась его надеть. В голове даже прокручивались плюсы умерщвления перед превращением.

Больше всего меня волновал вопрос: что, если после того как я сниму кольцо, мужское достоинство останется на прежнем месте и не отвалится?

— Может, мы сделаем вид, что я сбежала? — крикнула, глядя на запертую дверь.

— Нет! — отозвался Ратмир.

— Ведушка, не бойся! — проблеял Док. — Ты же знаешь, снимаешь перстень — колдовство пройдет.

— Птаха, ты подумай, когда ты еще побываешь в шкуре мужика? — добавил Стриж. Понять мои страхи он вряд ли мог. Понадобилось меньше суток, чтобы благодаря природной магии у него затянулись ранения, а тот самый отличительный орган, если вспомнить об ангельских крыльях, у меня наверняка будет болтаться не одну седмицу! Так что, не дай, добрый Боженька, еще раз пережить столь чудовищное приключение!

— Веда, ты чего застряла? — подогнал меня Ратмир.

— Сейчас! — отозвалась я и, глубоко вздохнув, надела кольцо.