— Где?

— Я никогда не видела столько крови, — для чего-то прошептала в ответ.

— Где, я спрашиваю?! — со злостью рявкнул он.

— Вязовая.

— Скоро буду.

Видимо, Ветров хотел отключиться, но я выпалила:

— Что мне сделать? Он совсем ледяной и не дышит. И… — Я захлебнулась от рыданий.

— Он не умер, — промолвил Ратмир. — Он в летаргическом сне.

— Он спит?! Господи, как же я могла забыть, что аггелы засыпают![5] — Наверное, со стороны я напоминала безумную. — Мы же его разбудим? Я сама его сейчас разбужу…

— Веда, — прервал меня Ратмир, — постарайся не впадать в панику.

Экран погас. Поджав под себя колени, я сидела рядом с парнем, за короткие дни превратившимся в моего лучшего друга, и не сводила взгляда с его застывшего лица. Если он спит, то почему так сильно похож на мертвеца? Не удержавшись, я закрыла Стрижу глаза.

И в этот момент в проулке появился мой двойник. Девушка вскинула самострел и выстрелила быстрее, чем я сообразила, что нужно бежать. Над головой просвистел боевой шар.

— Прощай, Веда! — Даже голос походил на мой собственный.

Оцепенев, я следила, как неизвестная направляет на меня оружие. Палец нажал на спусковой крючок… и случилась осечка. Недолго думая я схватила с земли камень и швырнула в убийцу. Удар пришелся в плечо. Девица вскрикнула от боли, выронила оружие. Не дожидаясь, когда она очухается, я вскочила на ноги и бросилась на преступницу.

Богдан учил меня бить с размаху, кулаком с большим пальцем наружу, чтобы не сломать суставов. Я и не подозревала, как хорошо запомнила те давние уроки. Удар получился мощным, от возбуждения даже боли в руке не почувствовала. Убийца взвизгнула, кувыркнулась на землю и заработала еще один удар — ногой под ребра. Пока она задыхалась от кашля, я схватила с земли самострел и направила на двойника.

— Ты не выстрелишь, — прохрипела она, сфокусировав взгляд на оружии.

— Проверим?

Я была уверена, что легко спущу курок, выстрелю в землю хотя бы одним боевым шаром, но пальцы неожиданно онемели и отказались слушаться.

— Не можешь? — злобно усмехнулась преступница.

— Опусти игрушку, дамочка! — прозвучал до боли знакомый голос.

Направляя на меня дуло самострела, между мной и распростертой на брусчатке убийцей встал Богдан.

— Привет, Истомин, — тихо произнесла я.

Прошла секунда, прежде чем на его лице отразилось потрясение.

— Кто ты? — ответил он, и вдруг я поняла, что по-настоящему ненавижу его за то, что он не сумел понять, кто из нас двоих — подделка.

— Не знаешь?

— Она хочет меня убить! — слезливо пролепетала убийца, в одно мгновение превращаясь из охотницы в жертву.

— Не шевелись. Я выстрелю, — предупредил он и, не спуская с меня самострела, помог убийце подняться на ноги. — Веда, спрячься во дворе…

Сохраняя ледяное спокойствие, я проследила, как девица зачастила в сторону внутреннего двора. Стук каблуков возвращался к нам гулким эхом. Когда мы остались одни, лицо брата изменилось. В нем появилась неведомая мне прежде жестокость.

— Считаю до трех. Если ты не бросишь самострел, я выстрелю, — предупредил Богдан. — Раз.

— Ты уверен, что спас правильного человека? — дрогнувшим голосом спросила я, не собираясь опускать оружия.

— Два.

— Что будешь делать, если поймешь, что ошибся?

— Три…

Я зажмурилась и приготовилась выпустить в родного брата боевой шар, но вдруг оказалась в кольце горячих рук. Застывшие на спусковом крючке пальцы накрыла большая теплая ладонь, а над макушкой прозвучал мягкий успокаивающий голос:

— Дай-ка это мне.

При появлении Ратмира я разом утратила самообладание. Выпустила из рук оружие, уткнулась в твердую горячую грудь и с трудом проглотила горький комок совершенно несвоевременных слез.

— Какого хрена, Ветров? — с изумленной интонацией выпалил Богдан.

— То же самое я хотел спросить у тебя, Истомин, — отозвался тот сухо и обратился ко мне: — Веда, иди в автокар…

Стоило Ратмиру назвать меня по имени, как у брата плетью упала вытянутая рука с самострелом. Он потрясенно застыл.

— Веда…

— Пошел ты, Истомин! — прошипела я, а когда садилась в автокар, отчаянно хлопнула дверью.

За окнами автокара мелькали суетливые улицы припортового района. Речной порт тянулся по береговой линии Сервицы. Широкая на поворотах, местами слитая с горизонтом, она отделяла от Ветиха небольшой район, где пустила корни община троллей, и куда загнали на проживание немногочисленных городских аггелов. В народе гетто называли «Островом», и с городом его соединял каменный мост на мощных подпорках. Насколько я слышала, жители Острова годами не пересекали Сервицу.

Молчание в салоне автокара, наполненное лишь ладным бормотанием двигателя, взорвал басовитый клич медленной, неповоротливой баржи. Выплыв из-под моста, она разрезала зыбкую лунную дорожку.

После гулкого сигнала Стриж словно бы очнулся и застонал. Холодные пальцы с силой схватились за мое запястье с витками браслета, распахнулись желтые слепые глаза. С глухим стоном парень выгнулся дугой, как будто его душа, запертая в тело, пыталась вырваться наружу.

— Что с ним? — испуганно выдохнула я.

— Он пытается проснуться, — процедил Ратмир, с тревогой глянув в зеркальце заднего вида.

Пальцы Стрижа ослабели, соскользнули с моей руки, и он снова впал в забытье. Я до боли прикусила губу, чтобы не расплакаться. Перехватив мой жалобный взгляд в зеркале, Ратмир нахмурился. Мотор взревел, и скорость автокара увеличилась до такой степени, что парапеты моста смазались и слились в серую монолитную стену.

Мы ворвались на плохо освещенные улочки Острова. Казалось, что окрестности вымерли. Сложенные из неровных камней вытянутые и несуразные домики выглядели обездоленными. Мы резко завернули в коридор из колючего можжевельника, рядом с которым пульсировала зеленым светом вывеска «Подворье».

Постоялый двор представлял собой длинное каменное здание с многочисленными дверьми, выходившими на деревянный настил. Па широких перилах дрожали огни аккуратно расставленных ламп. Над входом в башенку мерцала надпись «Кабак».