Эвен ничего не ответил. Он постукивал пальцами по столу и смотрел на оркестр, который начал играть танго.

– Ну, что же, – пробормотал он. – Думаю, что я как-нибудь дотяну до утра. Я пошел, мадемуазель Рита. Через месяц мы вас навестим вместе с Робертом. Сходим куда-нибудь потанцевать. Все будет иначе, чем сейчас.

Девушка покачала головой:

– Что я должна сказать подруге? – спросила она. – Что я влюбилась с первого взгляда?

Эвен пожал плечами.

– Подруга слышала часть нашего разговора. Вы ей скажете, что я описал этого Роберта, вы его теперь вспомнили, что это тот Карл или кто-то другой, который в прошлом году отплясывал с вами здесь на паркете. А я его приятель. Я оказался неплохим мужчиной, у меня свой магазин. Я хотел переночевать в гостинице, но у вас появилась неплохая идея пригласить домой этого типа, возможно, он и вас, и ее потом возьмет к себе в этот магазин. Ведь нужно же думать о будущем.

Девушка кивнула.

– Все в порядке, – сказала она. – Подъезжайте на машине к гостинице. Мы живем на первом этаже, к нам можно войти через сад и террасу.

– О нет. Машина останется там, где стоит, – решительно возразил он. – Не буду вас впутывать в свои дела. Я пешком прогуляюсь до гостиницы, а вы придете туда минут через пятнадцать. Хорошо?

Она согласилась, подала руку, которую он небрежно пожал.

Эвен ждал, прогуливаясь по тротуару, легкие полуботинки промокли от снежного месива. Рита провела его в свою комнату через заснеженный сад и большую террасу. Зажгла свет, плотно задернула шторы.

В комнате была стандартная гостиничная мебель. Две кровати рядом, две тумбочки, платяной шкаф, столик и четыре стула, кресло и телевизор, умывальник, зеркало, красный ковер на полу.

– Вы будете спать на кровати Катрин, – она показала ему левую кровать. – Приготовить вам чай?

– Спасибо. Я устал и хочу спать, – сказал Эвен, повесив в шкаф полушубок и развязав галстук.

– Я погашу свет, – предложила Рита.

Он вымыл руки и лицо. Раздевались в темноте. Сначала лег Мартин, потом негромко скрипнул матрац ее кровати.

– Слушай внимательно, Зара, – прошептала девушка.

– Меня зовут Мартин Эвен, – поправил он. – Так записано в моем паспорте.

– Я не хочу, чтобы ты подумал, что я шлюха. В ресторане ты нарисовал многообещающую картину того, что будет, когда ты вернешься, и это так меня задело, что я отошла от твоего столика. Я взяла тебя к себе, поскольку ты мне по-человечески сказал, что тебе нужна помощь. Я почувствовала: да, она тебе действительно нужна. Бывают такие минуты в жизни, когда и в самом деле хочется кому-нибудь помочь. И не порти этого, не обещай, что, когда вернешься, отблагодаришь меня. Я этого не хочу, понятно тебе? Знаешь, что будет, если ты сюда через месяц вернешься? Ты закажешь номер «люкс» здесь, рядом, в самом дорогом пансионате «Роза». И возьмешь меня на танцы в ресторан в Р. Это всего тридцать километров отсюда, но там меня никто не знает.

Они какое-то время молчали. Ее как будто беспокоило его молчание.

– Расскажи мне что-нибудь о себе, – предложила она.

– Не сегодня, – сказал он в темноту. – Сегодня ты мне расскажешь о себе.

– Зачем?

– Потому что мне интересно. Ни одна женщина не поступила бы со мной так, как ты.

– Катрин тоже приняла бы тебя…

– Но совсем с другой целью, – засмеялся он тихо. – Ты сделала это бескорыстно, просто чтобы мне и в самом деле помочь. Знаешь, – он сел на кровати, – что я никогда в жизни по-настоящему не любил ни одну женщину? Только делал вид. Лгал, что люблю.

– Я тоже, – услышал он в темноте.

– Мне уже поздно кого-то любить. А у тебя еще будет настоящая любовь.

– Нет.

– Почему?

– Не знаю. Но чувствую, что вряд ли кого-нибудь полюблю. Может быть, потому, что в моей жизни уже был человек, которого, как мне казалось, я любила. Он погиб в автомобильной катастрофе. Потом я пыталась с другими, но ничего не чувствовала. Только отвращение.

– Понимаю.

– Нет. Не понимаешь. Ни один мужчина не может этого понять.

Он встал, отбросил прикрывающее ее одеяло и лег рядом.

– Не делай этого! – закричала она. – Не делай этого, иначе все испортишь. Оставь меня!

Но он уже лежал под ее одеялом, совершенно голый, прижав голову к ее груди. На ней была короткая ночная рубашка, которая задралась, открыв живот и бедра.

– Не делай этого, – сказала она, когда он ласкал ее тело, но не противилась, только лежала неподвижно и безучастно. Эвен хотел войти в нее, но встретил сопротивление. Он сел на край кровати.

– Я сказала, что ты все испортишь. Ненавижу тебя теперь, – бросила она ему со злостью.

Он ощупью нашел свой пиджак, висящий на стуле, вынул бумажник, в одном из его отделений нашел целлофановый конверт с тремя таблетками лисергамида. Потом зажег свет у умывальника, налил воды в стакан и подал ей лекарство и воду.

– Выпей это, – приказал он.

– Ты что, хочешь меня отравить? – забеспокоилась девушка. – Что это за порошок?

– Проглоти и запей водой.

– Нет. Это какое-то возбуждающее средство. Я такую гадость принимать не буду. А может, это наркотик? Забери обратно свой порошок.

Он улыбнулся, погладил ее по голове.

– Это вовсе не возбуждающий порошок. Нет на свете порошков, которые могут возбудить женщину, если она этого не хочет. Только в романах и фильмах какие-то темные типы подсыпают женщинам таинственные порошки в кофе или чай, после которых женщина пылает от великой страсти. Это вздор, понимаешь? В крайнем случае, у нее разболится голова.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. У меня когда-то была девушка, которая мучалась от того же, что и ты. Врач прописал ей эти порошки. Вот почему я и ношу их с собой. Но это старая история, я даже не знаю, действуют ли они еще. Моя девушка испытывала то же самое. Это страх, понимаешь? Когда ей было четырнадцать лет, ее изнасиловал двоюродный брат. С тех пор она боялась. Страшно меня любила, но страх был сильнее ее.

– А после этих порошков у нее все прошло?

– Да, потому что они избавляют от страха.

– Не хочу, – затрясла она головой. Но потом слезы полились у нее из глаз, и Рита отвернулась, спрятав в лицо подушку. Он снова гладил ее по волосам, по щеке и шее.

– Ты прекрасна, – Мартин говорил мягко и монотонно. – Но тебе нельзя с этим жить, иначе ты будешь несчастной и одинокой. Тебя постоянно мучает напряжение, живущее в тебе. Иногда бывает легче, но это мало помогает.

– Неправда! – крикнула она приглушенно, поскольку ее лицо все еще было закрыто подушкой.