Она пожала плечами.

– Через месяц я буду замужней женщиной.

– Ничего, мне это нисколько не мешает.

Катрин захихикала, взяла со стола поднос и вышла, но тут же вернулась. Заглянув в комнату, она сказала:

– Я только хотела вас испытать…

– Я так и думал, – улыбнулся Эвен.

Вечером, уже лежа в кровати, Рита попросила дать ей порошок.

– Его можно купить в любой аптеке? – спросила она.

– Нужен рецепт врача. Я тебе оставлю штук двадцать таблеток, а когда они кончатся, пойдешь к врачу, расскажешь, что с тобой, и попросишь лекарство, которое называется «Плацебо»[44].

– Плацебо, – повторила она, чтобы лучше запомнить.

– А вообще, почему ты второй раз не пошла к врачу?

Рита возмутилась:

– Думаешь, что мы здесь такие же, как женщины в больших городах? По любому пустяку бежим к врачу? Я не считала, что у меня какая-то болезнь, просто такой уж уродилась.

Эвен вынул из бумажника целлофановый конверт и дал ей таблетку от головной боли.

– Ты не рассказывала о своих проблемах подругам?

– Говорила Катрин. Она сказала, что мне надо идти к хирургу. А я боялась операции.

– А мужчины?

Она многозначительно постучала пальцем по лбу.

– Каждый хочет только добиться своего. Ты другой. Я сразу это почувствовала, когда ты подошел ко мне.

– Не придумывай. Ты ничего не чувствовала. Сейчас чувствуешь, но речь идет о другом.

– Можешь говорить, что хочешь, но я знаю, как все было. А тебе не обязательно оставлять эти таблетки. Я буду тебя ждать.

– Не болтай глупости, – он положил целлофановый пакет в ящик тумбочки. Потом на листке бумаги написал «Плацебо» и бросил его на пакет. – Кто знает, вернусь ли я. Меня могут убить.

Она даже привстала с кровати.

– Надеюсь, ты это говоришь не всерьез.

Эвен погасил свет и лег рядом с ней. Обычная таблетка от головной боли могла не подействовать на ее страхи, поэтому он начал говорить о смерти. О своей смерти. Когда-то Мартин читал, что в периоды всевозможных бедствий и катаклизмов в Средние века, во время крупных эпидемий и пожаров, люди толпами бесстыдно сношались на улицах. Еще мальчиком он видел солдат, совокупляющихся на кладбищах, распаханных артиллерийскими снарядами. Один автор описал историю солдата и его жены, которые неожиданно встретились на фронте и не могли друг с другом спать, потому что им мешал услышанный через стену плач родителей по ребенку, который погиб от разорвавшейся гранаты. Возможно, и в этом тоже была какая-то правда, но он в нее не верил. Вот почему, поглаживая живот и грудь женщины, Эвен говорил о своей смерти. О том, что, быть может, когда он будет переходить горы, его нагое тело останется на мокрых скалах.

– Нет, нет, нет, – кричала Рита почти беззвучно, все крепче и крепче прижимаясь к нему, впиваясь зубами в его шею.

Но мужчина оставался холодным, словно не только мысленно, но и телом блуждал где-то по горным тропинкам.

– В прошлом году, – сказал он тихо, – мы туда пошли вчетвером. Роберт, Генрих, Пьер и я. Три дня ждали в мотеле возле границы, когда на горы опустится туман. Потом Генрих на пустой машине переехал границу, а мы с грузом за спиной пошли в горы, чтобы встретиться на восьмом километре, но уже с той стороны. Роберт там родился, знает все горные тропинки, а туман делал нас невидимыми. Мы поднимались через перевал два часа, потом отдохнули в шалаше пастуха и снова в поход, но уже через вершины. Очень скоро стало темно, было скользко, потому что туман, оседая на скалах, быстро замерзал. Роберт шел первым, а я за ним, в конце тащился Пьер. Он впервые шел с нами этим путем, но делал вид, что ему не страшно. Неожиданно я услышал крик за своей спиной, обернулся, но парня уже не было. Крик эхом отозвался среди скал, потонул в тумане. Это был страшный крик, как будто призыв, протяжный и резкий. А потом сухой, негромкий удар где-то внизу, и тишина, такая пронзительная, что я слышал учащенное дыхание Роберта. Он судорожно схватил меня за руку и стоял, не двигаясь. Утром мы спустились вниз, Пьер лежал…

– Молчи, – она прижалась губами к его губам.

Ей казалось, что она тоже видит человека, лежащего на скалах, что это не какой-то там Пьер, которого она не знала, а именно тот мужчина, который находился рядом, – с горячим и прекрасным телом. Ей представилось, что и она лежит возле него, мертвая, растерзанная острыми как иглы скальными обломками. Ее охватил страх и одновременно чувство радости, что все это просто игра воображения, она жива и мужчина возле нее тоже живой и горячий. Она забыла об ужасе, который прятался в ней. Мгновение, которое Рита пережила с ним в горах, приблизило ее к нему, как смерть сближает мертвых. На секунду у нее перехватило дыхание, девушка открыла рот как тонущий, который выныривает из глубины, она судорожно ловила губами воздух и махала руками. И снова Рита летела вниз, испытывая странное чувство, будто она открыта снизу, блаженство поднимается сквозь ее тело к полуоткрытым губам, к голове, к ушам, которые слышали, как пульсирует ее кровь. Девушка вся напряглась, потому что скалистое дно, казалось, уже совсем близко, и неожиданно она мягко утонула в теплом, укутывающем ее тумане, потеряв на минуту сознание.

Когда она очнулась, мужчина лежал возле нее как спящий ребенок, сонно посапывая и щекоча ее груди движением своих губ.

– Твои таблетки просто великолепные, – сказала Рита и осеклась, потому что снова на мгновение у нее перехватило дыхание.

Потом она долго молчала, ожидая, что еще повторится эта волнующая вибрация, но уже ничего не было, поскольку, казалось, ее тело переполнено каким-то сладким грузом сытости.

Ей хотелось говорить о счастье, любви, о том, что она никогда ни с кем не испытывала такого возвышенного и прекрасного чувства, и что смешно и непонятно, как он мог ей показаться старым и некрасивым, а теперь она видит, какой он красивый и молодой, и каждое его прикосновение доставляет ей удовольствие, но так ничего больше и не сказала… Рита заснула.

Однако мужчина не спал. Грусть от наступившей опустошенности наводила на мысль о настоящей смерти, о нагом теле на скалах среди гор, в которых он никогда не был и, вероятно, никогда не будет.

– Ты еще останешься? – спросила его утром Рита.

– Нет.

Раздетая, она подбежала к шкафу и вынула из сумочки деньги.

– Я знаю, что они тебе понадобятся. Я вчера зашла в банк и сняла их для тебя. У меня есть кое-какие сбережения. Тебе не надо спешить с отъездом. Сегодня у меня выходной день.