Сочинять на ходу не особо приятно, но и болтаться придатком за влюбленной парой тоже не вариант. Она опустила взгляд и рассматривала узор на носках — разноцветные цветочки и виноград. Подруга многозначительно притихла, хотя обычно ее было не остановить. Ульяна уже начинала волноваться на тему того, что переборщила. Алиса знала ее достаточно хорошо, чтобы понять, что что-то здесь не так. Тем неожиданнее оказался ответ.

— Когда я вернусь с работы, ты расскажешь мне о нем все, идет?

Ульяна удивленно посмотрела на нее, а та кивнула и крепко сжала ее руки.

— Наконец-то!

— Что?

Алиса ничего не ответила, только загадочно улыбнулась и выскользнула за дверь. Ульяна не удержалась, выбежала следом.

— Эй! Что наконец-то?

С лестницы слышались бодрые шаги — подруга принципиально не пользовалась лифтом.

— Шубина!

— В зеркало посмотри! — донеслось снизу.

Ульяна пожала плечами и вернулась в квартиру. Захлопнула дверь и долго вглядывалась в отражение: глаза сияли, улыбка до ушей. Она точно знала, кого за это благодарить, но не могла просто взять и набрать его номер, попросить о встрече. Срочно нужно было придумать, чем заняться — только чтобы не думать про Сэма. И о том, как они расстались со Стасом. Он ей ни слова больше не сказал, всю ночь она ворочалась с боку на бок на диване, а ранним утром собрала вещи и уехала к Алисе.

В раскрытое настежь окно врывался городской шум, едва слышно позвякивали легкие стеклянные шторы. Она взяла купленный недавно альбом, карандаши, и уселась на диван. Сначала хотела нарисовать Алису, но пальцы, будто подчиняясь странной памяти, творили совершенно другое. Точнее, другого. Штрих за штрихом — карандашный набросок выходил странным, но ничего удивительного. Это как заново учиться ходить, если долгие годы не вставал с постели. Ульяна видела все свои ошибки, но ей не хотелось останавливаться. Не хотелось, потому что образ все равно выходил отчаянно живым. Образ Сэма, его улыбка… Не сдержавшись, она провела пальцами по бумаге — погладила скулу. Вскочила, вырвала листок, смяла его и тут же, ругая себя последними словами, разгладила. Сэм выглядел немного помятым, но от этого не становился менее родным. Это чувство жгло, как огонь.

В душе Ульяна открыла краны на полную, будто надеялась его потушить. Не получалось. Энергия струилась по телу, пульсировала на кончиках пальцев. Мешала просто свернуться на дне душевой кабины клубком и позволить воде унести сомнения и дурное, успокоить. Согласись она на обучение, сможет позволить переполняющей ее силе обрести свободу. Принять предложение Сэма и стать студенткой Центра. Но для начала придется смириться с тем, что она для него всего лишь сильная пробужденная. Возможно, у него даже есть женщина. Там, на Мальте.

Ульяна замотала волосы полотенцем, натянула домашнюю майку, простенькие бриджи и распахнула ведущие на балкон двери. Уборка всегда помогала привести мысли в порядок и расставить все по местам. Она ставила посуду в сушилку, когда снова вспомнила Стаса и его слова: «Что бы ты там себе ни надумала, «долго и счастливо» у вас не получится. Мы не в сказке, и он не твоего поля ягода».

Тарелка выскользнула из рук, ударилась об пол, осколками брызнула под ноги. Ульяна взяла тряпку, но тут же отложила ее, зажмурилась. Сил много, рядом никого нет, а значит, можно действовать. Для пробужденного не составляло труда переключаться между зрениями — это шло на уровне инстинктов: просто, все равно что моргнуть. Она отметала все, что могло помешать: шум машин и голоса людей за окнами, свое неверие в то, что получится. Рыжие всполохи заката расплескались по комнате, на кончиках пальцев собиралось тепло, энергия растекалась по всему телу и пульсировала в висках, требуя выхода. Ульяна глубоко вздохнула и открыла глаза. Сначала показалось, что в глаза брызнуло яркое солнце, рассыпаясь разноцветными пятнами мельтешащих искр, но уже спустя мгновение она смотрела на мир глазами пробужденной. Восхитительно!

Несколько минут она просто разглядывала контуры осколков, привыкая, а потом осторожно прикоснулась к одному. Мерцающая проволока дрогнула, изогнулась, подчиняясь ее силе. Ульяна осторожно потянула линию к другой, похожей на первую по излому. Контуры дернулись, а потом слились воедино. Сколько времени прошло, она не знала, но когда закончила, на полу стояла целая тарелка. Ульяна смотрела на нее во все глаза, а потом подхватила и с радостным криком вскочила на ноги. Прыгая по кухне подобно шаману с бубном, она остановилась только тогда, когда выдохлась. Прислонилась к столешнице, улыбаясь. Сердце колотилось, в висках стучало. Ее первый опыт как архитектора удался!

В этот миг она окончательно поняла, что уже не сможет от этого отказаться. От своей удивительной силы, которая стала ее сутью. Поняла, что поедет на Мальту, несмотря ни на что. Осталось только набраться храбрости и позвонить Сэму.

Этой ночью она впервые за последнюю неделю спала спокойно и крепко, а под утро ей приснились виноградники — яркая, сочная зелень на выжженной солнцем земле. Терпкий вкус красного вина на губах и близость Сэма, от которой голова кружилась гораздо больше, чем от дегустации.

***

Дверь открылась, звонкое цоканье каблуков выдернуло Ульяну из полусонного оцепенения. Секретарь Муравья, Лена, бросила ей на стол документы, рассортированные по файлам, а она не удержалась и зевнула, успела только рот ладонью прикрыть. Господи, только два часа! Время словно превратилось в каучуковый лизун из детства и тянулось до отвращения медленно. Как она ни старалась, сосредоточиться на работе не получалось, оставалось заниматься ИБД — имитацией бурной деятельности, и втайне мечтать о том, чтобы побыстрее уйти домой.

Если на прошлой неделе она изображала электровеник: проверяла данные, составляла отчеты, искала новых клиентов, ездила на встречи, а каждый день был расписан и забит под завязку, ночевать она возвращалась ближе к полуночи — уставшая настолько, что не всегда хватало сил даже поесть, то сегодня спасения в делах найти не получалось, все валилось из рук. Ульяна страстно желала лишь одного: вернуться на неразобранный Алисин диван и продолжить зализывать раны. На сей раз она позорно расклеилась. По-настоящему.

Возможно, дело было в том, что вчера позвонила Татьяна Николаевна, и Ульяна минут пятнадцать слушала про то, какая же она тварь неблагодарная. До тех пор, пока Алиса не заметила, не вырвала телефон у нее из рук и не нажала отбой. А может быть просто понедельник — день тяжелый. К тому же, она так и не собралась с силами, чтобы позвонить Сэму. Это тоже уверенности в себе не прибавляло.

— Тебя хотят видеть. Срочно. Они-с не в духе, — Лена кивнула, приподняв брови. — Ну срочно, я так понимаю, не получится. Так что я скажу, что ты на обед вышла.

Новость о том, что ей предстоит головомойка, не произвела особого впечатления. В последнее время она и впрямь постоянно отпрашивалась из-за лечения. Муравей такого не одобрял, он считал, что рабочее время предназначено только для работы, а болеть, помирать, хоронить и оплакивать безвременно усопших можно и нужно в свободные часы. Последнее новшество — внутренний устав, который нужно было учить и сдавать в виде устного экзамена, было введено недавно и принято с зубовным скрежетом. Талмуд, достойный летописей истории небольшого молодого государства, лежал у нее на столе. Обязательно к прочтению.