– Подожди, подожди, подожди… – стонет Джорджи, а затем встает с кровати. Я ощущаю чувство потери, когда ее тело выскальзывает из-под моего. Мой член уже жаждет вернуться в ее влажное тепло.

– Подожди, Вектал, говори прямо.

– Прямо? – повторяю я, сбитый с толку этим неуместным словом. – Ты хочешь, чтобы я встал?

– Нет! Скажи мне правду!

– Я говорю тебе правду.

– Ты… ты вибрировал-резонировал, потому что твое кхуйи решило, что я смогу от тебя забеременеть? – спрашивает она, ее голос становится громче.

– Да, – соглашаюсь я, не совсем понимая, к чему она клонит. – Кхуйи всегда выбирает женщину, способную принести потомство.

Джорджи издает стон.

– Нет. Ты не можешь меня обрюхатить. У меня же должны начаться месячные… О чрт, – говорит она на своем родном языке. – Чрт! Они никогда не задерживаются!

– Чрт? – эхом откликаюсь я. – Я не знаю этого слова.

Джорджи опускается обратно на кровать и бьет меня кулаком по руке.

– Это значит, что у меня задержка! Это значит, что я могла забеременеть от тебя, прдурк!

– Прдурк? Я не знаю и этого слова.

– Чрт! – это все, что она отвечает.

Сложно злиться на парня, который даже не понимает, почему ты расстроена.

Хотя нет, на такого парня злиться легко. Крайне сложно злиться на парня, который ведет себя так, будто ты лучшее, что есть на земле после куска хлеба, балует тебя на каждом шагу, а ребенок, которого ты носишь под сердцем – это единственное, о чем он мечтал всю свою жизнь. Особенно сложно злиться, когда он и девять его лучших охотников пробираются по глубоким сугробам в лютый мороз, неся на себе припасы для пяти женщин (которых на самом деле одиннадцать).

Я не посвятила их в эти подробности, приберегла как вишенку на торте. А если мы решимся отнять корабль у маленьких зеленых человечков, нет смысла будить девушек сейчас и рассказывать им о больших синих инопланетянах с рогами например, которые больше всего хотят встречаться с ними и заделать ребенка.

Испытываю непреодолимое желание прикоснуться к своему животу, хотя в настоящее время сижу верхом на Вектале, пока он пробирается по снегу, направляясь все выше и выше по ледяному склону. Возможно, у меня не было выбора насчет ребенка, но… я не расстроена. Что кажется странным. Сложно сердиться, когда видишь столько радости на лице другого человека, и эта возможность сделать Вектала счастливым доставляет мне удовольствие.

Может быть, я увлечена этим парнем сильнее, чем готова признать.

– Там, – говорит Вектал, его голос почти не слышно из-за ветра. Бушует метель, превращая подъем в гору в кошмар. Сколько бы мехов я ни надела, не могу согреться; и даже Вектал сейчас тепло одет. Я тоже укутана с головы до ног, руки в перчатках, но зубы продолжают стучать. Это беспокоит Вектала, но ранее, когда он предложил мне остаться в пещере-корабле старейшин, я отказалась. Я не оставлю девочек, нет. Мне нужно увидеть их и убедиться, что они в безопасности.

Во время нашей ночной остановки в пещере старейшин несколько са-кхуйи выучили английский язык с помощью лазера. Их версия языка не совсем точна, но этого достаточно для того, чтобы они могли пообщаться с другими женщинами.

Примечательно, что Раахош был первым, кто позволил закачать английский прямо себе в мозг. Он определенно планировал заполучить человеческий трофей. Я рассказала об этом Векталу и предупредила, чтобы он следил за охотником. Он кивнул, и с тех пор мы держались неподалеку от Раахоша.

Наш черный корабль почти неразличим вдалеке из-за покрывающего его снега. Меня снова охватывает беспокойство из-за того, что я так надолго оставила девочек. Это не входило в наши планы. Из меня дерьмовый лидер.

– Ох, – тихо говорю я. – Поторопись, Вектал, пожалуйста. Если с ними что-нибудь случилось…

Резкий ветер заглушает мои слова. Я не хочу выпускать их во вселенную.

Вектал гладит меня по руке своей рукой в перчатке.

– Все будет хорошо, милый резонанс. Не переживай. Мы уже здесь.

Как ни странно, его слова успокаивают меня. Это больше не спасательная операция одного человека. Спасателей одиннадцать. Мне больше не нужно делать все в одиночку. С ума сойти, мою спину прикрывают пришельцы.

Что на самом деле чертовски мило.

– Вперед! – кричит Вектал и ускоряется. Цепляюсь за его шею изо всех сил и не издаю ни звука, хотя бег убивает мое запястье. Я должна узнать, все ли в порядке. Должна.

Время, кажется, замедляется, когда мы достигаем грузового отсека. Снег почти добрался до пробоины в корпусе. Я соскальзываю со спины Вектала, остальные уже на месте.

– Мы войдем первыми, – говорит Вектал.

– Нет, я первая, – упрямо заявляю я, делая шаг вперед.

Вектал обгоняет меня, качая головой.

– Позволь мне. На случай, если там небезопасно.

Хочу возразить, но его рука тянется к моему животу, и он ласкает его. О черт. Ребенок на борту полностью меняет правила игры, не так ли? Я молча киваю и прикасаюсь к своему животу. Вектал вынимает костяной нож и спускается в отсек.

Звезды начинают мелькать у меня перед глазами, и я понимаю, что задерживаю дыхание. Делаю глубокий вдох, сосредотачиваюсь на дыхании. Там так тихо. Что, если все мертвы? Что, если…

Голова Вектала показывается из бреши в корпусе, он протягивает мне руку.

– Спускайся сюда, Джорджи.

Вздыхаю с облегчением и благодарно беру его за руку. Она такая сильная и теплая по сравнению с моей. И снова я вспоминаю, как много Вектал сделал для меня. Новый прилив благодарности захлестывает, когда он помогает мне спуститься в грузовой отсек.

Вонь ударяет в нос. Пахнет мочой, фекалиями и немытыми телами, но, к счастью, не трупами.

– Ребята? – зову я их. Одеяла, сбитые в кучу в углу, остаются неподвижны. Это заставляет мое сердце сжаться. – Лиз? Кира? Меган?

Откидываю одеяло, обнаруживаю под ним осунувшееся лицо Киры. Она слабо улыбается.

– Привет, Джорджи. Ты вернулась.

Мои глаза расширяются при виде нее. Она бледнее, чем раньше, волосы спутаны, глаза впалые и тусклые, и она выглядит такой слабой, что я сомневаюсь, хватит ли у нее сил пошевелиться. Рядом с ней спит Тиффани, ее темная кожа стала пепельного цвета.

– Вы в порядке? Ты можешь сесть? – Я притягиваю Киру к себе, игнорируя протест моего раненого запястья. Где-то снаружи Вектал командует своим нести еду, воду, одеяла.

– Думаю, это болезнь, – устало выдыхает Кира. Кажется, ей требуется целая вечность, чтобы моргнуть и сфокусироваться. – Мы слабеем с каждым днем. Тиффани не просыпается.