– Вот оно что… – протянул Василий Петрович. – Выходит, преступник маскировался всякий раз, когда шел на дело. Но под кого он гримировался?

– Этого я сказать не берусь. Эксперты только вчера вечером освободились и согласились взять вещи из чемодана в работу. Да только теперь, когда у нас появился новый труп, может быть, они про эти вещи снова позабудут.

– Нельзя этого допустить!

– Мы делаем все от нас зависящее. Но наши возможности небезграничны.

Терентьев выглядел таким унылым, что всем стало его жалко. В самом деле, произошло уже три убийства, а у бедного следователя на руках только чемодан с маловразумительной историей. И запись камер видеонаблюдения, на которой ни черта, признаться, не видно.

Алена решила напомнить следователю еще об одной улике:

– Вы обещали дать нам послушать запись звонка с сообщением о третьем убийстве.

– Да, – снова приободрился Терентьев. – Вот только я никак не могу понять, зачем преступнику понадобился дополнительный риск. Разве что, как предположил наш психолог, негодяй вошел во вкус, обнаглел от безнаказанности и теперь получает удовольствие, дразня нас.

– Так дадите вы нам прослушать запись?

– Сейчас.

Терентьев снова повернулся к компьютеру, но вовремя одумался и вопросительно взглянул на более продвинутого коллегу, который один раз уже выручил его. Тот пришел на помощь Терентьеву и в этот раз. Вскоре из динамиков друзья услышали противный гнусавый голос, то ли мужской, то ли женский, который произнес:

– Возле сторожки в «Никитском» лежит труп женщины. Поспешите, если не хотите, чтобы служба охраны владельца подчистила там все!

И все, больше ни единого слова.

Первым отреагировал Василий Петрович:

– Ну в принципе тут все ясно. Кто бы ни звонил, он четко преследовал одну цель – скомпрометировать хозяина усадьбы.

– Думаете?

– А тут и думать нечего! На это указывает последняя фраза звонившего. Он не хочет, чтобы труп исчез и чтобы про него никто не узнал.

– Да, странная ситуация, – задумчиво произнес Терентьев. – Ведь и у вас в «Дубочках» произошло два убийства. Но тогда никаких звонков к нам не поступало.

– Первый раз – это был пробный заход, преступник еще не отработал технологию. Во второй раз он и так понимал, что исчезновение молодой девушки не останется незамеченным, Наташина мать станет искать ее и не успокоится, пока не найдет. Вы же сами знаете Екатерину Павловну… Посудите сами, нужно ли еще кому-то звонить, если речь идет о ее дочери?

Терентьев, у которого с возрастом все чаще стреляло в пояснице и который частенько наведывался в водолечебницу на сеансы к волшебнице-костоправше, согласно крякнул. Он хорошо знал Екатерину Павловну, знал ее энергичный характер и понимал: тут можно было обойтись и без звонков. Исчезновение дочери эта женщина замалчивать просто не позволила бы.

– А вот с Ариной и ее матерью совсем другая песня. С Ариной можно было договориться, она похожа на мать, ради денег способна на очень многое.

Терентьев снова крякнул.

– И все же мне кажется, что дело тут не только в этом, – произнес он. – Василий Петрович, вы уж не обижайтесь на меня, я не лично вас подозреваю, но… Но не появился ли в вашем пиар-отделе какой-нибудь очень уж активный креативщик?

– Что?

– Ну, человек, которому могла прийти в голову мысль таким образом избавиться от опасного соперника. Люди там у вас, я думаю, в большинстве своем новые, присмотритесь уж вы и к мужчинам, и к женщинам.

Пользуясь тем, что Василий Петрович подавленно молчал, Терентьев повернулся к Никитину:

– Это же касается и вас, – произнес он. – Кто возглавляет у вас предвыборную кампанию?

– Даниил Семенович… Абрамов. Но он работает у меня уже не первый год. И к тому же по своей сути он осторожный человек. Никогда раньше он к подобным методам не прибегал, и не думаю, чтобы на старости лет вдруг решил так рисковать.

– Все же расспросите его. Может быть, кто-то в его команде решил проявить личную инициативу. Кто-нибудь из новичков…

Версия, прямо сказать, была диковинной, но у бедного следователя явно другой не имелось. Все дружно пообещали, что обязательно поищут злоумышленника в своем окружении. Вдохновленный данным следователю обещанием, вернувшись к себе в усадьбу, каждый немедленно принялся за дело.

Алена первым делом бросилась на поиски своих шляпы и юбки. Но, обыскав весь гардероб, заглянув на все полки и во все уголки, она ни шляпы, ни цветастой юбки так и не нашла. Алена даже расспросила у прислуги, не видел ли кто ее красавицы шляпы, но горничные лишь разводили руками. Никто из них не мог сказать, куда подевалась шляпа хозяйки. Про юбку Алена даже не стала и спрашивать. Если уж прислуга не уследила за тем, куда делась приметная шляпа, то на простенькую юбку никто из них и подавно своего внимания не обратил.

– Может, взял кто, Алена Игоревна? – предположил кто-то. – У нас с этими выборами в доме полно новеньких.

– Может, кто и взял.

Но сама Алена понимала: даже если бы у них в доме и завелся вор, то белая шляпа была бы последней вещью, на которую мог упасть его вороватый взгляд. Во-первых, потому, что шляпа стоила совсем недорого. А во-вторых, потому что была куплена Аленой по причине своей почти что карикатурной громоздкости и по этой же причине вряд ли могла польстить вниманию вора. Даже для того, чтобы незаметно вынести шляпу из гардеробной, вору надо было основательно продумать свой маневр. Ее нельзя было просто сунуть в карман и вынести как ни в чем не бывало, так что ее кража должна была стать для вора целой эпопеей.

– И все же шляпа пропала.

Оставалось предположить лишь одно: шляпу украли специально для того, чтобы прогуляться в ней и быть похожей на Алену. Теперь хозяйка «Дубочков» изводила себя, с минуты на минуту ожидая нового появления полиции в усадьбе. Вдруг кто-нибудь из полицейских, отличающийся хорошей памятью и острым глазом, возьмет и припомнит Алену в этой шляпе? Это даст полицейским лишний повод подозревать Алену, а вместе с ней и Василия Петровича.

Несмотря на то что Терентьев был с Василием Петровичем вежлив и даже любезно предложил совместное расследование, это ведь было до тех пор, пока он не знал о том, кто является владелицей шляпки. Как только он узнает правду, все его былые подозрения насчет Василия Петровича, а теперь и Алены всплывут вновь.

– Да еще убийство Наташи! Удивляюсь, что Екатерина Павловна до сих пор молчит о том, что у ее дочери с Василием Петровичем был роман! Но как только она об этом скажет полиции, Васю тут же снова дернут. И Зыкову ему припомнят, и мою шляпку, и все на свете!

И Алена буквально схватилась за голову. Ах, как желала бы она, чтобы злополучная шляпа никогда не попадалась ей не глаза, чтобы не могла она ее купить! Алену даже не утешала мысль, что, не будь этой шляпы, вор взял бы любую другую, приглянувшуюся ему вещь. Она была безутешна и готова винить во всем случившемся одну лишь себя.