– А у моего деда в деревне пес был, так он тоже деда только на сорок дней пережил. Все время плакал, есть отказывался. И на сороковой от тоски сдох. И бабушка рассказывала, что в тот год у них почти вся скотина передохла. Коровы, лошадь, овцы, свиньи, даже куры, и те передохли.

И взглянув на Алену, девушки дружно воскликнули:

– Вот как в жизни бывает!

Алена поморщилась:

– О чем вы говорите? Не пойму! Кто еще умер?

– Отец у Наташи за месяц до нее умер. А она следом за ним отправилась.

– Отец? А разве у Наташи был отец?

– У всех людей отцы есть. И у нее был.

– Нет, это понятно, но я имею в виду, что Екатерина Павловна никогда о муже не упоминала.

– Ну и что тут такого? Понятное дело, гордиться нечем. Жениться-то он на ней не захотел. Правда, ребенка признал и алименты на Наташу всегда платил изрядные.

– Вот только, как ей восемнадцать стукнуло, лавочку эту прикрыл.

– Хотя и богатый, а жадный.

– Все богатые – жадные. Потому они и богачи.

Но тут девушки смекнули, что сболтнули явно что-то не то, и смущенно замолчали, поглядывая на Алену, которая хранила молчание. Мысли ее двигались в определенном направлении, которое Инге было хорошо понятно. И она совсем не удивилась, когда услышала следующий вопрос Алены:

– Говорите, отец у Наташи хорошо зарабатывал?

– У него бизнес свой был. Кому теперь все достанется неизвестно. Отец-то Наташи вместе со своей женой погиб. На экскурсию в Индии поехали, да в ураган угодили и всем автобусом в пропасть рухнули. Почти два десятка человек погибло, среди них – несколько русских и отец Наташи с ее мачехой. Вот как не повезло!

– А как была фамилия отца Наташи? – поинтересовалась у девушек Инга.

Но те этого не знали.

– Если вам интересно, то спросите у Екатерины Павловны. Она должна знать.

Но Инга считала, что нечего теребить убитую горем женщину по пустякам. Чтобы установить фамилию отца погибшей девушки, достаточно обратиться в полицию.

Поэтому, выпроводив приятельниц за порог, Инга позвонила Ване.

– Можешь узнать фамилию отца Наташи?

– Запросто. Скоро перезвоню.

Инга рассчитывала, что Ваня в лучшем случае перезвонит спустя час-полтора, но ответный звонок прозвучал буквально спустя несколько минут.

– И как вы это делаете, а? – поинтересовался у нее Ваня.

– Делаю что?

– Ну, эти ваши штучки? Как вы узнали, что отцом Наташи надо поинтересоваться?

– Просто в голову пришло.

– Ох и голова у вас, Инга, – позавидовал Ваня. – Мне бы такую!

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, если бы мы были вместе, то ваша голова плюс моя сила… Много хорошего мы с вами могли бы сделать!

– Не понимаю, о чем ты говоришь? – невольно принялась кокетничать Инга, как бывало с ней всякий раз, когда она разговаривала с Ваней.

Она и сама понимала, что не стоит ей подогревать страсть Вани к своей персоне, но поделать с собой ничего не могла. Когда у Вани загорались при виде ее глаза, в груди у самой Инги в ответ начинало что-то сладко петь. Было очень приятно чувствовать страсть Вани.

Но если для Инги эти отношения были всего лишь на уровне легкого флирта, то Ваня от неразделенного чувства страдал неподдельно. И сейчас он не пожелал поддерживать разговор на выбранной Ингой волне и довольно грубо отрезал:

– Ладно, не понимаете, так и не надо. А насчет отца Наташки я вам так скажу: любопытный это был персонаж! Гребешков Иван Владимирович. Вместе с ним «Санта-Барбара» к нам в «Дубочки» пожаловала.

– Не понимаю тебя. При чем тут Санта-Барбара?

– Скоро поймете, – заверил ее Ваня. – Вы хоть знаете, на ком этот Гребешков был в свое время женат?

– И на ком?

– На нашей общей знакомой! На Зыковой!

– На той, что убили первой?

– Вот-вот! На той самой, чей труп я из усадьбы на своих руках вынес.

– Давай не будем об этом вспоминать по телефону, – попросила его Инга, но Ваня обиделся на нее за эту просьбу.

– Вы чего, Инга? Неужто у себя в «Дубочках» я и то не могу спокойно по телефону разговаривать? Да тут все линии связи под контролем моих ребят. Да еще сейчас, накануне выборов Василия Петровича! Скажете вы тоже!

– Ну, все равно мне неприятно, что тебе пришлось это вообще сделать.

– Если неприятно, тогда, конечно, не буду, – покладисто согласился Ваня, который всегда очень чутко относился к пожеланиям Инги.

В этом он был куда внимательнее Залесного, который за все то время, что они с Ингой провели вместе, ни разу не откликнулся ни на одну из ее просьб с первого раза. Все ему приходилось повторять по несколько раз, да и тогда он оттягивал исполнение просьбы так долго, как это было только возможно. А если ему удавалось, то он с легкой совестью забывал о просьбе своей половинки.

Да и вообще, поведение Залесного было прямо-таки оскорбительным. За то время, что Инга провела в дороге и «Дубочках», мужчина ни разу ей не позвонил. Впрочем, Инга ему тоже не звонила, дуясь на возлюбленного и считая, что если он не оценит ее даже в разлуке, то, значит, не оценит уже никогда. Но почему не звонил он? Уж не потому ли, что и впрямь не ценил Ингу?

Думать об этом было очень тяжело, потому что Инга сильно привязалась к Залесному, можно сказать, даже полюбила его. Да и как не полюбить человека, в которого вложено столько сил и заботы? Теперь пришел черед Игоря делать ответный ход. Инга сказала себе, что если Залесный ей сам не позвонит, то она треснет, лопнет, взорвется, но звонить первой тоже не будет.

Для того чтобы отвлечься от всех этих мыслей, проведение расследования было самое то. Конечно, противный Залесный и тут успевал всюду встрять, но все же в меньшей степени, как если бы в случае, когда Инге совсем нечем было заняться.

– Так и что же ты узнал об этом Гребешкове? – поинтересовалась Инга у Вани, решив не думать о Залесном больше никогда.

– Вечером к ужину приеду и расскажу все в подробностях.

В этот момент Алена тоже подала голос:

– Ты с Ваней разговариваешь?

И когда Инга кивнула головой, она потребовала:

– Дай мне его тоже, когда закончишь.

– А мы уже закончили.

И Инга протянула трубку подруге. Она надеялась, что своей хозяйке Ваня ответит сразу же, что же такого загадочного было в личности отца Наташи помимо того, что одновременно он еще являлся и бывшим мужем Зыковой.

Но Алену интересовал не Гребешков, она продолжала думать о предполагаемой измене Василия Петровича. Поэтому ее вопрос был совсем на другую тему.