Далее все происходило стремительно, но организованно. Из колонок полилась зажигательная танцевальная музыка, освещение приглушили, и люди стали расходиться, кто куда. Большая часть народу, попробовав закуски, двинулась к выходу, а остальные, наоборот, стали подтягиваться к центру.

Роль ведущей для Алисы на сегодня была закончена. И когда ряды присутствующих заметно поредели, на сцену выскочил Данила, напяливший костюм дьяволенка. Пока он вещал об окончании официальной части и начале настоящего движа, а все одобрительно гудели, мы с Егором отошли ближе к фуршетным столам.

– Не желаете испить крови? – поинтересовалась тут же поравнявшаяся с нами «зомби-официантка» с подносом в руках.

Никогда не была фанаткой томатного сока, но коктейль взяла. Очень хотелось пить.

Сделав пару глотков, едва его не выплюнула, с трудом заставив себя проглотить.

– Кровавая Мэри? – понимающе усмехнулся Егор.

– И как только умудрились пронести? – удивилась я вслух.

Пришлось съесть тыквенный маффин, чтобы перебить отвратный для меня вкус.

Я даже не заметила, как динамичная музыка сменилась медленной, и тем более не заметила, как к нам подошел Данила.

– Потанцуем? – сходу предложил он, протянув мне руку.

– Сожалею, но Марина уже согласилась потанцевать со мной, – опередив меня, ответил Егор.

Данила недобро прищурился:

– Ты еще кто такой? – скользнув по нему презрительным взглядом, бросил: – Деревенщина.

Заметив, что Егор по привычке сжал кулаки, что не предвещало ничего хорошего, я вмешалась:

– Ребята, успокойтесь. Данила, я правда обещала потанцевать с Егором. Извини. Может, в другой раз?

Пока мы с Егором покидали зону столов, я чувствовала прожигающий наши спины взгляд. И вот вроде же с Данилой все обсудили еще тогда, в машине, и я четко обозначила свою позицию, а он опять за свое… Мне совсем не хотелось его обижать.

Рука Егора оказалась сухой и теплой, а огоньки насмешливости исчезли из карих глаз, как только мы начали танцевать. Я пыталась убедить себя, что согласилась на этот танец, только чтобы они с Данилой не переругались, но тщетно. Глупо обманывать саму себя. Я просто хотела танцевать с Егором, вот и все.

– Что ж, по крайней мере, теперь тебе сбегать некуда, – хмыкнула я, демонстративно сжав его пальцы. – Может, все-таки объяснишь, что произошло во время нашего с Алисой выступления?

– Разве не логичнее было бы задать этот вопрос самой себе? – резонно заметил Егор. – Не я пел мимо нот.

– Я вовсе не…

Резко осеклась, поняв, что он просто снова меня дразнит.

И куда только этим вечером подевалась вся моя выдержка? Всегда считала себя человеком уравновешенным, рассудительным, способным держать эмоции под контролем. Но рядом с Егором это не работало. Я по-прежнему его не понимала. Не понимала, почему он то появляется, то исчезает; почему то обещает что-то рассказать, то молчит.

Глядя на него, я сознавала, что в настоящий момент расспрашивать его бесполезно. Он точно что-то знает, но не расскажет по каким-то своим причинам. Будет иронизировать, уводить разговор в сторону, или вообще молчать.

Не дожидаясь окончания танца, я резко выдернула руку и, развернувшись, зашагала в сторону выхода. Еще недавно мечтала о том, чтобы его увидеть, а сейчас внезапно захотелось побыть одной. Множество смотрящих на меня, ничего не выражающих лиц, все еще стояли у меня перед глазами. Я не понимала, что случилось на сцене, помнила все очень смутно, и это приводило в смятение. Вдобавок, от переизбытка волнений этого вечера слегка кружилась голова, и мне требовалось выйти из душного зала, чтобы глотнуть свежего воздуха.

У входа я заметила Марью – как мы называли Марию Викторовну, – разговаривающую с Анжеликой. Причем, Анжелика выглядела довольно-таки напуганной, а Марья улыбалась.

– Кровавая Мэри, значит? – услышала я приглушенный голос учительницы.

– Не выдавайте нас, а? – сделав «бровки домиком», попросила Анжелика. – Мы же чуть-чуть совсем…

Марья покачала головой, отчего всколыхнулись ее рыжие кудри, и со смешком проронила:

– Ладно уж, не выдам. Только больше никому не попадайтесь и не разносите коктейли так открыто. Марина! – без перехода окликнула она, заметив меня. – Тебе нехорошо?

Видимо, выглядела я не очень.

Я замечала, что с того памятного урока английского, на котором у меня впервые случился приступ, Марья то и дело внимательно на меня поглядывала. Беспокоилась.

– Все в порядке, – заверила я. – Просто душно здесь…

– Это точно! – подхватила Анжелика. – Пошли, я с тобой постою.

Вообще-то я планировала просто выйти в коридор, но Анжелика буквально потащила меня к лестнице. Спустившись на первый этаж, мы вошли в женский туалет, где она достала из сумки сигареты.

– Анжелик… – страдальчески протянула я. – Я хотела свежим воздухом подышать.

– Да я быстро, в форточку, – пообещала она, ловко взобравшись на подоконник.

Только сейчас я заметила, что на ней надета белая, похожая на мужскую рубашка, темные штаны и красный галстук. А в руках – черный блокнот с надписью «Death note». Наверное, косплеила персонажа из своего любимого аниме, о котором постоянно говорила.

Кап-кап-кап…

Капающая из крана вода звучно ударялась о раковину, притягивая мой взгляд. Пока Анжелика стояла, высунувшись на улицу, я, прислонившись плечом к кабинке туалета, неотрывно смотрела на падающие капли. Поймав себя на том, что снова впадаю в какое-то странное состояние, тряхнула головой. Подошла к раковине и, открутив кран, сделала несколько глотков. Постепенно жажда отступила, как и головокружение. Только ноги оставались холодными, словно я опустила их в ледяную прорубь.

В коридоре мы столкнулись с Киром и Ником, выходящими из мужского туалета. Судя по исходящему от них аромату, занимались они там тем же, чем Анжелика.

– А как же зож, спорт и родительские лекции? – поддела Анжелика Ника.

– Иногда и спортсменам хочется вкусить простых человеческих радостей, – парировал тот. – Ну что, возвращаемся в зал?

Глаза Анжелики, устремленные ему за спину, вдруг округлились.

– Ого-о, – протянула она. – Вот так костюм! Кстати, а кто это? Черт, точно надо или за компом меньше сидеть, или, наконец, очки купить…

Проследив за ее взглядом, я обомлела. Застыла, забыв, как дышать.

У лестницы стояло существо, которое лишь с большой натяжкой можно было принять за девушку. Я уже видела это белое, частично покрытое чешуей лицо – один раз в зеркале, и второй в школьном коридоре. Только в прошлый раз она ползла, а сейчас просто стояла на кривых ногах и смотрела ничего не выражающими, подернутыми белой пеленой глазами. Глазами на выкате, как у рыбы.