Я снова ощущала запах тины.

Ненавязчивый, но хорошо различимый, с каждой секундой становящийся все более отчетливым. Ногам было холодно, хотелось пить. Все окружающее пространство окутывал лунный свет, похожий на распыленную серебряную краску.

Я шла куда-то вперед, смутно сознавая, что сплю. Что и гудящий на ветру черный лес, и колючая трава под ногами, и даже неприятно горький привкус полыни – всего лишь плод моего воображения.

В какой-то момент трава сменилась твердой и шершавой поверхностью – кажется, асфальтом. К лунному свету добавился зыбкий, стелящийся по дороге туман. Светло-серый и мутный, он скрадывал очертания домов и деревьев, прятал рассыпанные по асфальту пожухшие листья.

А потом передо мной появилась вода.

Похожий на реку пруд в форме сильно вытянутого эллипса.

Его гладь была ровной, практически зеркальной в тех местах, где ее не покрывал бархатистый ковер тины.

«Если лечь на этот ковер, то он удержит, не позволит пойти ко дну, а водная прохлада окажется ласковой и приятной. Лежа на поверхности пруда, так удивительно смотреть на рассыпанные по небу звезды, похожие на мелкую вафельную крошку. Так спокойно…»

Кажется, я уже думала об этом совсем недавно.

Я не задумывалась над тем, что делаю. И не хотела задумываться.

Вода звала, манила, обещала растворить все печали, утолить боль, наполнить тело и душу живительной прохладой.

Один миг – и я становлюсь выше, касаюсь ступнями шатких деревянных перилл. Наверное, в иной раз подумала бы, что стоять них опасно, что этот мост слишком старый. Но сейчас такая мысль только ударилась о край сознания, отскочила и тут же исчезла.

Во сне бояться нечего…

Еще один миг, наполненный кратчайшим полетом, – и вода приняла меня в свои объятия, сомкнувшись над головой.

Плеск… теперь он не страшен. Теперь его издаю я сама.

А смотреть на звезды, лежа в воде, и впрямь удивительно. Волшебно. Они – виднеющиеся в прорехах между тяжелыми тучами, кажутся недосягаемыми и холодными. Но прекрасными.

Надо мной плыло ночное небо, а я медленно плыла по воде, чувствуя себя ее неотъемлемой частью. Терпкий запах тины был повсюду, обволакивал меня, наполнял легкие и смешивался с легкой горечью поздней осени. Ряска вплеталась в волосы, мягко касалась кожи, ластилась, как маленький пушистый котенок.

Мне почти не требовалось шевелиться, чтобы отдаляться от моста. Вода была готова нести меня, куда пожелаю, или укачивать, напевая свою древнюю как мир журчащую колыбельную…

Мне тоже хотелось петь.

Я не ощущала времени и не сознавала, сколько минуло с тех пор, как я оказалась в воде. Пара минут? Час? Десятилетия? Казалось, я всегда находилась в ней.

Подплыв ближе к берегу, я встала на ноги. Вода доходила мне до пояса – темная и вязкая, в которой было не рассмотреть собственных ног. Я пропускала мокрые волосы сквозь пальцы, пытаясь их расчесать и, поддаваясь охватившему меня нестерпимому порыву, собиралась запеть. Звуки подступали к самому горлу, прося освобождения, и я приоткрыла губы, намереваясь их выпустить…

Туман, еще недавно стелящий по земле, теперь был повсюду. Кажется, он забрался даже в меня саму, завесив глаза плотной пеленой.

– Балашова! – внезапно донеслось как будто издалека.

Наверное, мне просто почудилось…

– Балашова! – тут же повторилось уже громче.

Этот голос был смутно знакомым, но сознание не желало отвлекаться на то, чтобы его узнать.

– Балашова, чтоб тебя! – прозвучало в третий раз и уже совсем близко: – Марина!

«Егор», – все-таки пробилась сквозь туман внятная мысль. – «Надо же, впервые назвал меня по имени… жаль, что такое может быть только во сне».

Когда я почувствовала, как меня обхватили сильные руки и буквально потащили куда-то вперед, окружающий туман стал стремительно редеть. В какой-то момент я даже усомнилась в том, что действительно сплю, ведь разве можно во сне чувствовать боль, какую мне причиняла эта стальная хватка?

Пожалуй, именно она – хватка удерживающих меня рук, и развеяла наваждение.

Я как будто внезапно проснулась, хотя все это время мои глаза и так были открыты… а, «проснувшись», далеко не сразу осознала, где нахожусь, и что происходит.

Машинально попыталась вырваться, но обвивающие меня руки сжали еще крепче.

– Тише, успокойся, – прозвучал прямо под ухом голос Егор. – Все хорошо.

Его ставшая ровной интонация совсем не подходила данной ситуации. Теперь, когда туман перед глазами окончательно рассеялся, я вдруг поняла, что стою по колено в воде. И не просто в воде, а в пруду, через который перекинут соединяющий старый и новый поселки мост. А еще сейчас ночь, я промокла насквозь, и у меня не то от холода, не то от нервного перенапряжения клацают зубы.

И все это, черт возьми, совсем не сон!

– Что происходит? – охрипшим от волнения голосом спросила я. – Что за…

Меня трясло, мысли лихорадочно метались в сознании, отказывающемся принимать окружающую действительность. Я ведь не могла ночью выбраться из постели, выйти из дома, прийти на старый мост и спрыгнуть с него в пруд!

Не могла ведь… да?

Среди обрывочных, наполняющих голову образов особенно отчетливо проявились несколько.

Мокрая, присыпанная песком постель.

Найденный у поля наушник.

Своего рода транс, в который я впала, когда стояла не сцене. И мое пение, которое словно ввело в такой же транс зрителей.

…Местная «деревенская сумасшедшая», сказавшая, что перед гибелью человека пели пруды, а после, увидев меня, перекрестившаяся…

И самое главное – мысль, все последнее время маячившая у меня в сознании. Страшная догадка, в которую было так сложно поверить.

– Только без паники, – поскольку вырываться я перестала, Егор ослабил хватку, но кольцо рук не разомкнул. – Я все объясню, но давай сначала выйдем из воды, и я отвезу тебя домой.

Я вдруг впала в нечто вроде анабиоза. Все чувства просто отключились, и даже мысли стихли, как по щелчку пальцев – наверное, организм запустил защитную реакцию. Егор отдал мне свою куртку, после чего помог сесть на байк.

Калитка на нашем участке ожидаемо оказалась не заперта. Я вошла в нее, машинально отметив, что Егор проследовал за мной. Тихо, так же машинально стараясь не шуметь, зашла в дом, поднялась по лестнице. А когда оказалась у двери своей комнаты, Егор взял меня за руку и полушепотом произнес:

– Позови, когда мне можно будет войти.

В другой раз я, возможно, попросила бы его уйти, и отложила разговор до утра, но сейчас мне было все равно. Чувствовала себя роботом, у которого разом отключили все эмоции. Голова была тяжелой, но вместе с тем пустой.