Самцхе-Джавахети оказался неизвестным «островком». В пунктах по обмену валюты меняли доллары на рубли и наоборот. В киосках прессы продавались газеты только на армянском и русском языках. Грузинский язык здесь даже не понимали.

Встреча состоялась, население опротестовывало вывод российской военной базы. Если не россияне, то кто? Войска НАТО? Следовательно, Турция? — спрашивали местные жители и планировали выйти единым фронтом против устроителей геноцида. После часовых переговоров армяне уверовали, что никакие турки сюда не войдут, и никто не собирается оскорблять их прошлое. Гостеприимные хозяева накрыли стол, обещали проводить нас до монастыря Фоки и сделать комментарии для телевидения.

Армяне своё слово сдержали, — через несколько часов центральные грузинские телеканалы передавали сюжеты о визите нашей делегации. Конечно, в эфир пошли и интервью, записанные прямо у монастыря.

— Мы — граждане Грузии, живем здесь, и здесь будут жить наши дети. Грузия — наша Родина! — таким был лейтмотив выступлений выросших на грузинской земле армян.

Ребята тем временем снабдили дровами на зиму монастырь, а позже мы зажгли свечи за спасение наших душ.

— Дай мне слово перед иконой Святого Георгия, что мы всегда будем вместе, — прошептал Георгий.

— Если ты хочешь, — дала я необычный для себя ответ.

После благословения насельниц монастыря мы двинулись в обратный путь.

— Молодчина! — позвонил мне Саакашвили. — Попала в «десятку», обязательно проведем пресс-конференцию, хорошо, если на ней будет присутствовать и духовенство.

Несмотря на то что мероприятие прошло великолепно, я возвращалась в Тбилиси с тяжелым, двойственным чувством. Выбор был прост: или банальный тбилисский быт, или поиск нового, нового, которое звалось таким многозначным именем — Георгий Канделаки.

Пресс-конференция состоялась. Миша Саакашвили, как и обещал, прислал соратника по партии, Петре Цискаришвили, а я пригласила батюшку Ростома.

Разговор о том, что армяне — наши братья и являются частью населения Грузии, на первый взгляд был банальным, но, с другой стороны, очень важным, ведь мы живем еще в стране, где для того, чтобы чего-нибудь достичь, нужно сменить фамилию. Кто сказал, что строители красивейших уголков Тбилиси — Ватного ряда, Сололаки, меценаты Манташев или Мелик-Азарянц были менее достойными тбилисцами? Но у псевдогрузинского чванства нет границ, тем более, когда некоторые «арийцы» сами являются носителями фамилии, приобретенной за 200 лари. Вот тогда держись, начинается битие в грудь и утверждение: «Именно мы — настоящие грузины!»

Отец Ростом был другом детства Талеса, он крестил обоих моих детей, и в период бедствий я обращалась именно к нему. После мероприятия я осмелилась его спросить.

— Батюшка Ростом, у меня личная проблема, если можно, побеспокою вас.

— Дитя моё, если тебя кто-нибудь обидел, я сниму свою анафору, и горе обидчику, если на душе неспокойно, приходи в храм Божий, поговорим. Но одно я скажу уже сейчас, а ты пойми, как сочтешь необходимым: «Не мечи бисер перед свиньями…»

«Душевное беспокойство»? Скорей расстройство, некогда сильная, я точно с ума сходила, и в чьих руках была моя душа?

А в суть сказанного отцом Ростомом я вникла позднее.

* * *

Начался мой второй по счёту бракоразводный процесс. Я поклялась, что никогда ни с кем больше не попаду в юридический капкан. Бюрократическая система требует многого, но не дает ничего, кроме боли и конфуза. Это проклятое бракосочетание все только портит. Ну что хорошего приносит штамп в паспорте, ведь это обычное клеймо? Хорошее дело БРАКом бы не назвали.

Приближался ноябрь с его унылой погодой и часто отключающейся электроэнергией. Ведь скоро мой день рождения. Хотелось пригласить много любимых людей и оказать им достойное гостеприимство. Местом встречи был выбран ресторан «Арагви». Он нравился всем моим близким. Здесь было комфортно, и, что немаловажно, ресторан отличался хорошей кухней и полностью удовлетворял запросы любого общества. А я, разделенная между городом и деревней, все больше и больше теряла голову…

Село Вариани постепенно становилось очень близким и родным. Сельские «кипучие» женщины, ученики Георгия, натуральные продукты и, что главное, очень домашняя, уравновешенная и образованная мама Георгия — были тем необычным окружением, которое привлекало и завоевывало своей теплотой и безграничным очарованием. Мои поездки стали принимать систематический характер. У меня никогда не было своей деревни. Новая экзотическая обстановка действовала магически.

Со времени работы на телевидении у меня есть одна привычка: в машине я всегда держу костюмы консервативных цветов и фасонов. Кто знает, что может произойти? Так было и на сей раз, когда зазвонил мой мобильный.

— Госпожа Морошкина, через час вас ждёт президент Грузии Эдуард Шеварднадзе. — Мне решительным тоном было велено явиться в Государственную канцелярию. Я подумала, что это очередной розыгрыш моих друзей, «в твой день рождения не хватает только Эдуарда Шеварднадзе» — дразнили они мои помпезные праздники. Суровое повторение требования по телефону вернуло меня в реальность. Я поняла, что меня действительно вызвали по какому-то чрезвычайному делу.

— Георгий, меня вызывают к «бабу» («дедушка» — в Грузии так называют Эдуарда Шеварднадзе. — Л.М.), — сказала и посмотрела на свои потертые джинсы.

— Очень хорошо, вот видишь, я приношу тебе удачу, наверное, «бабу» хочет тебе что-то предложить, — сказал Георгий и налил мне газировку.

Времени оставалось мало. Я переоделась в костюм, села в машину и поехала прямо в канцелярию. В голове вертелись тысячи мыслей: «Чего же хочет президент?»

Георгий не отпустил меня одну в город и вместе с другом ждал в ресторане «Никала».

В канцелярии меня встретил Петре Мамрадзе.

— Калбатоно Лали, вкратце расскажите президенту о себе. Вы ведь знаете, какой у него график. Желаю успеха.

Предупреждение Мамрадзе меня совсем запутало.

— Что я должна рассказать, о чем мне говорить с президентом?

Симпатичная дама с высокой прической была правой рукой президента.

— Калбатоно Лали, господин президент ждет вас, — сказала она холодно, окинув меня надменным взглядом с ног до головы.

Кабинет президента был оборудован весьма скромно, на столе лежало множество сувениров и книг из разных стран. Седой, в летах человек дружелюбно улыбался и был похож больше на члена семьи, чем на президента страны.

— Добрый день, я Лали Морошкина, десять лет работаю на телевидении, являюсь доцентом университета и председателем неправительственной организации «Моя Грузия», — как машина выпалила я.