— Благодарю за помощь, — произнёс за моей спиной де Бельгард.

Я уже было решила, что это мне кланяются. Размечталась.

— Простите мою тетушку, она очень старается помочь несчастным девушкам и иногда излишне усердствует, — добавил маг, склоняясь к моей руке, исколотой шипами и испачканной в зеленом соке. Я вспыхнула, внезапно застеснявшись. Он-то, наверное, привык к нежным чистым ладоням, а у меня лапки.

Но нет, де Бельгард коснулся моих пальцев губами с таким видом, будто они не шипами поцарапаны, а розовым маслом были умащены.

— Тетушку, значит, — пробормотала я, несмотря на марево в голове, выцепив главное. — Ясно. Спасибо, что передали записку.

Отобрав у него руку, я скрылась вслед за остальными цветочницами в проеме. Решетка за моей спиной с лязгом сомкнулась, брякнул, запираясь, замок. Роскошь и богатство остались по ту сторону забора, а по эту — группа растерянных девиц и я, прижимающая к груди кошель с деньгами.

— Погодите! — окликнула я уже готовых разбежаться по домам цветочниц. — Давайте разделим.

Клеменс молча вытаращилась на меня.

— Нам уже заплатили за цветы, — мягко напомнила мне Ирен.

— Но не за работу, — твёрдо заявила я. Да, в их глазах, наверное, кому мешочек вручили — тот его себе и оставил. Но я физически не могла присвоить себе все. Девушки сорвались по первому зову, не спали всю ночь, искололи, как и я, все руки. Они заслужили компенсацию.

Развязав мешочек, я заглянула внутрь.

Клеменс и Ирен столкнулись головами, пытаясь рассмотреть содержимое, и фыркнули друг на друга.

— Каждой по ливру, — решительно заявила я, поворошив пальцем монеты. И принялась по одной извлекать их и выдавать оробевшим почему-то девушкам. Приходилось подходить к каждой и чуть ли не силой втискивать в пальцы золотые монеты.

Обойдя всех, я снова заглянула в мешочек. Там еще оставалось пять ливров. Неплохо. Если не пройдёт вариант с гильдией, хотя бы не останемся в сильном убытке.

Не успела я поднять глаза от кошелька, как цветочницы испарились, на ходу пряча деньги в самое надёжное место. Оно тут, похоже, действительно заменяло женщинам карманы.

— Пойдём домой, — потянула меня за локоть Клеменс. На лице у нее смешались изумление, неверие и радость. От меня и правда не ждали подобной щедрости. Раньше бедняжки, наверное, даже в руках не держали настолько крупного номинала. Я запоздало забеспокоилась. Как бы их по дороге не обидели или лавочники не отказали в обмене. Скажут еще, что украли, или еще какую гадость ляпнут…

Сделав пару шагов по переулку, я замерла. Оглянулась на кирпичную стену, которую снаружи плющ не закрывал, ограничившись внутренней, дворцовой, стороной. Решетка куда-то подевалась, скорее всего, замаскированная магией. Кажется, в этот ход нечасто выпускают посетителей. Вряд ли он служебный, скорее потайной.

Каменная кладка похожа на стену дома.

В темноте и под дождем так и вообще не отличить.

А вот и болтающийся у входа в тупик фонарь. Вот знакомый камень, который я успела изучить в подробностях, лежа лицом на брусчатке.

Это то самое место, где я очнулась более месяца назад, не помня о себе ничего.

Около тайного выхода из королевского дворца.

Мужчину, который, небрежно прислонившись к стене дома Клеменс, изучал проходящих мимо горожан, я узнала сразу. Он был среди тех, что конвоировали меня к отцу в карету. Именно он посоветовал не вестись на провокацию, так что можно было считать, что он в какой-то степени на моей стороне.

— Я позже подойду, — шепнула я Клеменс, немного отставая от нее. Под прикрытием широких юбок удалось незаметно передать кошель Ирен. Пусть поберегут до моего возвращения.

Если им не доверять, то кому? И вообще, не факт, что я вернусь. Так что пусть употребят на благое дело.

Женщины недоуменно на меня покосились, но спорить не стали, молча скрывшись за калиткой. Я потёрла красные от недосыпа глаза, похлопала себя по щекам, чтобы немного проснуться, и решительно направилась к ожидавшему меня наемнику.

Изрезанное морщинами и шрамами лицо при виде меня расплылось в улыбке.

— Давненько не виделись, мадмуазель де Брассье. Пройдемте?

— Куда? — уточнила я на всякий случай, отметив про себя фамилию. Она тоже звучала совершенно чужеродно, но хотя бы теперь я знала, как зовут моего отца. Де Брассье. Из аристократии все-таки. Тогда почему меня при дворе никто не узнал? Странно.

— К папеньке вашему, — пожал плечами наёмник. — Куда еще. Старику Тибо сказали привести — я приведу. Сопротивляться не будешь?

Я покачала головой и молча пошла рядом с Тибо, подстраиваясь под его размашистый шаг. Зачем мне сопротивляться? Отец все равно найдёт, как показала практика, вот только если его разозлить, цветочницам может не поздоровиться. И нажаловаться на него не выйдет. Я же дочь, родная кровь. По закону — его собственность. Что хочет, то и сделает. И помогать мне противозаконно.

Да, изученный вдоль и поперёк свод указов королей прошлого пошёл мне на пользу. Я теперь куда лучше представляла свои и чужие возможности. Причём первых было куда меньше.

Кроме того, я до сих пор смутно представляла, куда Лоретта с отцом вообще умудрились вляпаться и насколько опасно вовлекать посторонних в это дело. Вдруг тут целый заговор зреет, тогда и жандармы могут оказаться в доле.

Осторожней надо, деликатней. Сначала вызнаю что могу о ситуации, — кто, зачем и почему — а потом и трепыхаться буду.

— Ты давно на отца работаешь? — подумав, начала я светскую беседу. Выкать наемнику мне не к лицу, все же аристократия, да и, кажется, мы с ним успели бок о бок немало повидать.

— Как приехал. Месяца полтора, — буркнул Тибо. — Я тебя не выдавал, если ты об этом.

— Да нет, я не о том, — отмахнулась я. Хотя узнать, что этот седеющий наёмник меня не предал, оказалось несколько успокаивающе. Собственно, я сама виновата. Выставилась на площади, устроила митинг. Все, кто меня знал в прошлой жизни, подходите — заново познакомимся! — Спасибо в любом случае, но я о другом спросить хотела. Он тебе как? Как заказчик, человек? Что о нем думаешь?

Тибо с подозрением покосился на меня, гадая, стоит ли высказывать свою истинную точку зрения или поостеречься, потому что я, как верная и преданная дочь, пойду и доложу все отцу. Я сделала самые честные глаза, какие могла, и жалостливо на него глянула.

— Мы давно с ним не виделись. Моя воля — век бы еще не пересеклись, — честно добавила я, и наёмник решился.

— Опасный он человек, Лори. Держалась бы ты от него подальше, но, вижу, не выйдет, — вздохнул Тибо. — Если что надумаешь, передай знак, помогу выбраться из города.

Неплохой он, оказывается, мужик… И проницательный к тому же.

— Лили, — задумчиво поправила его я. — Меня теперь зовут Лили. И спасибо.