– Сообщите Лауре, а она уже позаботиться о дальнейшей судьбе материала.

– Она работает в СИДЕ? – изумленно спросил я, надеясь, что мое изумление звучало искренне.

– Ей бы больше подошло работать фотомоделью, но, увы, я не знаю, получает ли она там деньги, но вхожа.

– Вы так спокойно об этом говорите и общаетесь с ней.

– Не вижу причин для беспокойства. Я ей иногда подбрасываю идеи, информацию, зная, что её перепроверят, а за это получаю лояльность СИДЕ. Я их не трогаю, они меня. Очень удобно.

– А как мне быть?

– Не показывать вида, а потом попросить помочь, она не откажет.

– Тогда у меня всё.

– Когда планируете?

– Числа двадцать третьего. Ехать далеко. День в дороге, день на осмотр.

– Разумно, желаю удачи, – он выключил магнитофон, в который мог быть вмонтирован динамик для записи. Я встал со стула и направился к выходу.

– Жан, – окликнул он меня, я обернулся. – Не делайте глупостей. Второй раз вам может не повезти. Удача капризна и может не прийти на выручку.

– Она всегда приходит к тем, кто в первую очередь рассчитывает на себя. Встреча с ней не бывает случайной, к ней надо идти целеустремленно и самому. Но я вас понял. До встречи, – и вышел.

Ну, вот, теперь всё зависит от меня. Беспокоило то, что он легко отдал мне информацию, а я привык не доверять подобным людям, да и вообще любое сомнение, оставленное без внимания, могло привести к краху, в данном случае моему, а я этого себе позволить не мог. Несмотря на мою неспокойную жизнь, я её любил, а значит, должен беречь её.

Всё бы хорошо, но предстояла встреча с Дорадо, а значит, надо было звонить Лауре.

– Привет, дорогая, как ты думаешь, встреча может состояться?

– Если со мной, то всегда, а если нет, то, что предлагаешь, – поняла она меня.

– Завтра, утром.

– Я тебе перезвоню, – сказала она, не задавая лишних вопросов.

Через полчаса она перезвонила и сообщила: – В одиннадцать. Дорогу помнишь?

Коротко и ясно. Ну что же завтра может быть еще что проясниться, и я получу ответы на некоторые вопросы или буду их иметь еще больше, но были подозрения, что ответы я уже знаю, даже на вновь возникшие вопросы.

Когда я лег спать, то мозг прокручивал варианты развития событий, как прошедших, так и возможных. Я соединял их в цепочку, разрывал, видя их бессмысленность, и соединял новую. В итоге поняв, что это может грозить бессонной ночью, прибег к системе, что обучали: расслабиться и уснуть. В последующие дни мне предстояло много дел, а значит надо позаботиться о здоровье.

Утром проснулся бодрым, выспавшимся. Часы показывали семь. Хорошее настроение поддерживалось солнечным днем, хотя потом солнце разогреет воздух и с влажным воздухом создаст невыносимые условия, когда хочется прятаться под кондиционер.

Все утренние процедуры: душ, завтрак, я проводил не торопясь. Времени до встречи было достаточно. Ехать на машине не разумно, и я поехал на метро. Проверившись, убедился, что за мной все чисто, что ещё раз убедило в некоторых выводах. Слежки и не должно быть, пока во всяком случае. Опасности я пока не представлял и был для них предсказуем.

В одиннадцать часов, я постучал в дверь знакомой комнаты и, не дожидаясь ответа, вошёл. В комнате ничего не изменилось, только вентилятор был включен, а холодильник выключен. Все также за столом сидел Дорадо, но диван, на котором в прошлый раз сидела Лаура, пустовал. Увидев, что я бросил взгляд на место, которое пустовало, он пояснил:

– Это только для нас двоих.

Я пожал плечами, показывая, что ему виднее, и пройдя, сел на стул, что стоял перед столом. Не произнося лишних слов, достал из сумки лист, где было написано «пора», и положил перед ним.

Полковник посмотрел, довольно хмыкнул, достал из стола карту. Я понял его и, привстав со стула, наклонился над ней, делая вид, что ищу место, что должен показать, изображая неопытность, и указал на точку:

– Здесь.

– Когда?

Я тихо произнес: – Двадцать пятого.

– А список?

Я положил перед ним список лиц, на которых имел влияние фонд, Дорадо в том списке не было.

Он довольно рассматривал, уголки его губ растянулись в улыбке, в предвкушении сладостной мести.

– Теперь ваш ход, – отвлек я его от мыслей.

Полковник досадливо передёрнул плечами и достал из ящика стола листок, положил передо мной. Я стал его изучать. Текст был мелкий, чтобы занять меньше места. Информация была достаточно интересна, в ней были даты и финансовые операции фонда, суммы, кто получатель. Сложив листок, я убрал его в сумку.

– Как и договаривались, – произнес я, – но можно вопрос?

– Задавайте, а я подумаю, отвечать на него или нет.

– Зачем вам всё это? Не думаю, что ради меня.

– Правильно думаете, я хочу, чтобы он уехал.

– Приедет другой.

– Вероятно, – согласился он, – но на налаживание, обустройство потребуется время, а мы попробуем ему помочь найти нужных людей.

– И не боитесь?

– Мне бояться нечего, я у себя дома. Вот вам есть что бояться. Он человек жесткий. Если что, не по его, сами понимаете.

– Зато вы меня подставляете, если я ему покажу информацию или намекну.

– Вы это уже сделали сами. А источник, откуда вы получили данные, может быть разный, учитывая вашу профессию. Мы знаем, кто ваш источник я, а другим не нужно. А опубликовать то, что он вам дал или даже частично, что дал я, сможете, когда я вам скажу. Кстати, информация могла поступить из США, утечка может быть везде.

– Получается, что я шпион.

– Все мы шпионы в этой жизни, вопрос в том, за кем или за чем шпионим. Чужое всегда интереснее своего. Если у вас всё, расстаемся.

Я, не прощаясь, вышел и направился в центр города, где мог затеряться в больших магазинах, чтобы спокойно доехать до конспиративной квартиры. Там я зашифровал полученную от обоих информацию, сфотографировал, спрятал оригиналы и шифрограмму до лучших времен. Передавать не проверенную информацию мне не хотелось, да и выходить на связь, в свете последних событий, решил, в крайнем случае, чтобы потом уже исчезнуть, что было не просто. Я не мог просто исчезнуть, я должен был уехать, при том также официально, как и прибыл, а вот в этом были сложности. Но и рисковать материалом, который мог остаться здесь, если я не вернусь, я не мог. Поэтому шифровки и копии, вечером заложил в тайник. Это был резервный тайник, информацию в котором проверяли во второй вторник каждого месяца, на всякий