class="p1">— Слушай, возможно, вопрос не в тему, но я училась при дворце больше десяти лет и ни разу не слышала про Морригану, ни в одной книжке или лекции не упоминалось ее имя. У меня складывается впечатление, что вы ее придумали.

Беатрис снова заулыбалась, но теперь ее улыбка была скорее снисходительная, будто перед ней пятилетний ребенок.

— Морригана существует, это не сказки. Почему же ты про нее не слышала? А потому что проще проблему замять, чем пытаться ее решить. Морригана всегда была жадная до власти, она любила, когда про нее слагали легенды и детские страшные сказки на ночь. Инквизитор Ерем и Джеймс не просто ее изгнали, они сделали все возможное, чтобы забыли даже ее имя, ударили по ее больному месту, уязвили ее самолюбие. Какая же ты сильная страшная колдунья, если про тебя даже никто не знает?

— Ты сказала «замяли проблему», что ты имела в виду? Ее же изгнали.

— Изгнали, но не уничтожили. Она может жить очень и очень долго. И что ей помешает накопить силы и вернуться? Ах, да, это уже произошло, — ехидно протянула Беатрис.

— Так говоришь, будто это тебя не касается.

Девушка быстро подняла на меня глаза, в ее движениях проскользнул страх и что-то еще.

— А почему это должно меня касаться?

— А почему нет, Беатрис? Ты хочешь вернуться в Большую землю, даже наступила себе на горло и общаешься со мной, хотя я тебя откровенно раздражаю. Проблема Морриганы может не коснуться тебя сейчас, но она доберется до тебя рано и поздно.

— Собираешься бросить ей вызов? — хихикнула девушка в ответ, — Дерзай.

Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула, стараясь не выдавать своего бешенства. Необходимо сменить тему, пусть она хотя бы подумает о Морригане еще немного, возможно удастся вывести ее в нужное русло.

— На каких условиях вы сотрудничали с Беллигарде?

Готова поклясться, ее передернуло на слове «Беллигарде».

— Думаешь он не был альтруистом?

— Очень в этом сомневаюсь.

Подложив под подбородок руки, смотрю на девушку открыто, внимательно. Весь мой вид не выдает моего возбуждения и нервозности, чего нельзя сказать о Беатрис, она сидит словно ей на стул натыкали иголок, вечно дергается, трогает волосы и нервно косится в окно. Под напускной развязностью и самоуверенностью чувствовалась скрытая тревога — она виделась в том, как напряженно она сжимала губы, как резко и стремительно бегали ее глаза.

Неопределенность давит. На нее. На меня. Вот она я, могу решить все ее проблемы. Но как заставить? Как пробудить силы?

— Что ты можешь мне предложить, Беллигарде? — колко спросила Беатрис, сделав акцент на моей фамилии.

То, как она обратилась ко мне — резало слух, я дернула щекой, выдав свои истинные эмоции. Беатрис расплылась в коварной улыбке, мое напускное спокойствие ее бесило.

Всю жизнь жить как Деверо и, внезапно, стать Беллигарде. Был бы Джеймс инквизитором, я бы знала хоть что-то о нем, но он предпочитал жить в тени.

— А что можешь предложить мне ты, как, кстати, твое полное имя?

Беатрис залпом допила свой стакан молока и резко отставила его в сторону, затем вытянула пухлые губы трубочкой и довольно произнесла:

— Мое полное имя Беатрис Северлинус. Колдунья из не знатного рода бедняков. Мой отец держал дешевый бордель на границе с южным Сарацином. Я их прославила, дешевый бордель превратился в помпезный притон, а моя фамилия как ассоциировалась с гулящими девками, так там и осталась. И если не хочешь меня бесить, будь добра, зови меня Беатрис.

Я не ожидала от нее такой откровенный монолог о себе, но оценила, что девушка открылась мне немного, хоть и в угоду себе.

— Что касаемо моих интересов, — продолжила та, — между мной и Джеймсом была непреложная клятва. Разрушить ее могла только смерть Морриганы. Ерем был уверен, что колдунья не протянет и года в изгнании, ее лишили сил, власти, разрушили часть души, превратили в живого призрака. Но призраки бывают мстительными. Шли годы, а клятва не разрушалась, даже окрепла.

Я слушала затаив дыхание, непреложная клятва могла накладываться до конца жизни и никакая магия не способна ее нарушить. Договор дороже денег.

— Если ты действительно его дочь, то приняв дар, можешь спасти своего отца от этой клятвы.

— Что ты имеешь в виду, Беатрис? — насторожено спросила я. Не хватало мне еще влезть в непреложную клятву.

— Клятву нужно исполнять. Любой ценой! — жестко сказала Беатрис, глядя мне в глаза.

— Мой отец пропал много лет назад, ты же сказала, что ничего об этом не знаешь! — возмутилась я, посетители стали недовольно поглядывать на нас. Я недовольно нахмурилась и заерзала на жестком стуле.

— Так и есть, ты верно все поняла. Но я же не сказала, что он мертв.

Мой отец может быть жив. Нет, я, конечно, догадывалась об этом, но предполагать и знать точно две совершенно разные вещи!

— Продолжай, — сухо проскрипела я.

Вместо ответа девушка вытянула вперед правую руку и задрала пальто, а под ним рукав бежевого свитера. На тонком женственном запястье блестела черная яркая татуировка в виде резного браслета шириной в три сантиметра. Знак непреложной клятвы. Резные тонкие стебли искусно переплетались в изумительный красоты узор. Татуировка была яркой, словно ее нанесли пару часов назад.

— Джеймс жив и здоров, — то, как она произнесла его имя заставило меня вздрогнуть. Кем была это женщина для него? — Уверена, он бы вернулся, если бы мог. И единственный кто может удерживать такого сильного ведьмака как Джеймс в своей власти — Морригана.

— Что ты хочешь от меня, Беатрис? И, прошу, подбирай слова тщательней, подозреваю, твоя просьба будет весьма специфической.

— Тогда по порядку. Если ты истинная Беллигарде, то должна принять силу рода, принять себя. Но твою память хорошенько потрясли перед тем, как ты попала в Аркерон. Джеймс в этом мастер. Кажется, я знаю способ это исправить, способ специфический. А теперь о главном, — Беатрис сделала театральную паузу, подбирая слова.

О «главном» значит. Как четко она обозначила мое место.

— Время идет, непреложная клятва не исполняется.

— Если не следовать непреложной клятве она вас убьет, — грубо закончила я.

— Верно, — подтвердила Беатрис, — Если ты хочешь спасти Джеймса, своего отца, то приняв силу своего рода, можешь забрать на себя его клятву.

— И, заодно, спасти тебя, — прошипела я, сверля красавицу взглядом, — Ты забыла добавить. Для четкости картины.

Беатрис кивнула. Что-то в ее манере держаться, излагать свое предложение, говорило о том, что о себе она думала в последнюю очередь. Мой отец был ей не безразличен.

— В чем суть клятвы? Что вы натворили?