Глава 24

Услышав зов зимнего ветра, сирены не стали медлить. Серебряный Блик и Палладия выплыли из руин вместе.

Скоро сотни сирен собрались вокруг них, все вместе они плыли к острову.

Пришла ночь Зимней Песни.

– Так быстро. – Серебряный Блик коснулась руки матери, пока они плыли. – Почему время ускользает от меня так быстро?

– Оно будет идти ещё быстрее, если ты выберешь сушу, – ответила Палладия.

– Что ещё случится, если я выберу землю? – спросила Серебряный Блик.

– Ты состаришься, – сказала Палладия. – Ты сразу почувствуешь это. Гравитация будет сковывать твои кости. Ты не будешь стареть веками, как все русалки. Ты состаришься за годы и дни.

– Что ещё?

– Твои глаза, – с грустью сказала Палладия. – Твои глаза созданы для океана, а не для суши. Это невозможно изменить. Зрение будет постепенно покидать тебя, пока однажды ты не ослепнешь.

Серебряный Блик закрыла глаза и сказала:

– Однажды меня не станет.

– Всех нас не станет однажды, – ответила Палладия. – Но с людьми это происходит быстрее.

– Что-то ещё? – спросила Серебряный Блик так, словно могло быть что-то хуже. Люди стареют, болеют, исчезают.

– Ты не сможешь вернуться. Ты не сможешь жить в двух мирах. Никто не может. Твоё сердце разобьётся, даже если ты просто придёшь послушать Зимнюю Песню. Как только ты примешь решение, ты не сможешь жить в обоих мирах.

Затем они поплыли в тишине.

Сколько лет Серебряный Блик плавала рядом с матерью по дороге к бухте Зимней Песни? По меньшей мере несколько столетий. Они были свидетелями смены сотен сезонов и плавали против тысяч приливов. А сегодня всё изменится…

«И что бы я ни выбрала, моё сердце сегодня ночью будет наполовину разбито», – думала Серебряный Блик. Она перевернулась на спину, чтобы посмотреть на русалок, которые плыли над ней. Как они были прекрасны! Их хвосты искрились серебром. Сирены… Такие спокойные и такие свободные!

«Как кто-то мог назвать их чудовищами? – думала она. У сирен были блестящие плавники, сильные руки и светящаяся кожа. – Есть ли на земле существо более свободное, чем русалки?»

Серебряный Блик думала о Палладии, которая плыла навстречу акуле. Она вспомнила, как та вела свой народ. Как отправилась на поиски дочери через семь океанов, чтобы вернуть её домой. Она вспомнила отца, вспомнила, как осторожно он носил её на руках, когда она была маленькой. Серебряный Блик вскинула руки к звёздному свету, который проникал через поверхность воды.

«Собери их руками, – сказал ей однажды король. – Собери их и назови своими».

Затем она вспомнила Эйнсли. Перестанет ли когда-нибудь её сердце болеть от воспоминаний о нём? Она так хотела бы обсудить с ним решение, которое предстояло принять. Она жалела, что не поговорила с ним, когда у неё был шанс. «Если Эйнсли ещё жив, теперь он старик», – её сердце сжалось от этой мысли. Напоследок она вспомнила лицо поэта, моряка, мастерившего серебряные звёзды, который вытащил её из пучины. Она вспомнила, как он играл на гитаре на корабле в ночь их первой встречи. Так спокойно и свободно.

Редундоло.

– Почти приплыли. – Палладия коснулась руки дочери.

Сирены заплыли в свою тайную бухту.

Палладия и Серебряный Блик забрались на камень и сели бок о бок, как всегда. Остальные русалки последовали их примеру и скучились на камнях. Их хвосты сияли, отбрасывая на воде блики.

Как только все русалки разместились на камнях, Серебряный Блик услышала, как те, что сидели рядом, начали перешёптываться, обсуждая её. Слухи разносились быстро.

– Должно быть, он настоящий принц, раз она готова отказаться от хвоста ради него! Никто не любит океан больше, чем Серебряный Блик!

«Принц», – улыбнулась Серебряный Блик. Что бы они сказали, если бы узнали, что он был лишь певцом? Или поэтом? «Или моим сердцем», – думала она.

– Я горжусь тобой, какое бы решение ты ни приняла, – сказала Палладия.

– Мама, как же я могу бросить всё это? – спросила Серебряный Блик. Она видела, как сотни русалок выныривали из моря к бухте. Вода расцвела красками их яркой чешуи.

Серебряный Блик пробежала пальцами по своему хвосту, погладив гребни чешуек. Каждая была не похожа на другую, каждая уникальна.

«Я откажусь от них, если пойду к нему. Я стану хрупкой – лишь кожа да кости. И я сломаюсь. Я состарюсь. Я оставлю и море, и сотни лет, которые могла бы провести бок о бок с мамой».

Палладия снова сжала руку дочери.

Серебряный Блик не могла посмотреть ей в глаза, но всё же нежно сказала:

– Как же мне перенести разлуку с тобой?

– Ты не покинешь меня, – ответила Палладия. – Мы носим дом в сердце, любовь моя. Я буду рядом, в твоём сердце.

Зимний ветер наконец добрался до бухты. Воцарилась тишина. Палладия кивнула принцессе. Серебряный Блик ждала, когда Зимняя Песня вырастет у неё в груди. В ту ночь она пела песню ярости. Русалки пели о героях, о тех, кого любили, о тех, кого потеряли. Они пели песни о любви. Серебряный Блик пела о свече и летних ночах. В мире так много любви! Она пела о своей семье, об отце, брате и матери. Она пела о летних днях, когда они всплывали и наблюдали восход.

Вскоре музыка закончилась. Серебряный Блик взглянула на мать. Та улыбнулась. Она знала, каким будет решение дочери. Она знала сердце принцессы так же хорошо, как своё. В конце концов, их сердца были так похожи.

– Ты всегда будешь моим домом, – сказала Серебряный Блик.

Палладия вытерла слёзы с лица дочери. Потом подняла её подбородок и сказала:

– А ты моим. Ты знала, что любовь матери и дочери так сильна, что ничто не может их разлучить? Я здесь. – Королева прижала руку к груди принцессы. – С каждым ударом сердца я думаю о тебе. Я всегда с тобой. Я люблю тебя. Я так горжусь своей дикой девочкой, своей неприкаянной душой. И у меня для тебя кое-что есть.

Запястье королевы обвивали две нити, на каждой висело по звезде. Она вложила одну нить в руку Серебряный Блик, а вторую надела себе на шею.

Серебряный Блик поднесла своё ожерелье к свету. Звезда была сделана из морского стекла.

– Когда ты была маленькой, тебе очень нравилось морское стекло. Помнишь? Ты выложила весь пол в своей комнате стеклом, потому что тебе нравилось, как оно блестело.

– Я помню, – ответила Серебряный Блик, утирая слёзы.

– Когда тебе будет одиноко, поднеси эту звезду к свету и дай ей немного посветить. Я буду делать так же. Я буду светить для тебя. А ты для меня. И может быть,