Жоржетта делала работу Ицхака менее страшной и скучной, благодаря ей ему легче было лгать, легче было отстукивать по рации из комнатушки под самой крышей:

Согласно документам разведки 1949 года, израильтяне стремились внести в окружавший их мир подобие системы. Мы находим, например, нарисованные от руки карты ливанских аэродромов и причалов египетского Порт-Саида, наброски египетской военной формы. Читаем, что эмблема сирийского 3-го полка — «верблюд на красном фоне». Ицхак и другие разведчики в Бейруте делали все возможное, чтобы набрать подробностей. Вырисовывалась картина провинции с кодовым названием «Мудрость» — разведки, которой слали свои донесения агенты. Никто не мог похвастаться полным пониманием, даже возможности «Мудрости» были ограничены, но меньше всего знали наши герои, блуждавшие на ощупь в потемках и перекидывавшие то немногое, что могли нащупать, людям-невидимкам.

Некоторые материалы в документах кажутся малозначительными. Разведчики доносили из Бейрута, например, о выходе из порта египетского судна «Skara» с грузом «черного перца, различного текстиля, оливкового масла и халвы», отправляющегося в саудовский порт Джедда. Центр проявлял интерес как к мыслям, так и к фактам, поэтому Гамлиэль купил и отослал туда две книги о подъеме панарабских настроений, в том числе книгу египетского профессора Константина Зурейка. Но попадается и информация срочного характера, как, например, такая:

В Сирии, доносил агент Отдела из Дамаска, режим запретил по соображениям безопасности продажу географических карт и планирует закупку крупной партии оружия. Судя по информации из других источников, арабские страны активно вооружались. Сирийцы заказали у Тито Боло, итальянского торговца оружием из Лугано, тысячу английских винтовок, неуточненное количество пушек калибра 20 мм с 54 тысячами боеприпасов и несколько самолетов «фьюри».

Израильская разведка обращала также внимание на то, что ливанские власти ежедневно получали пятьдесят-шестьдесят обращений за разрешением на эмиграцию, по большей части в Латинскую Америку и в Европу. Марониты, главная христианская группа в Ливане, высказывали в прессе опасение в связи с тем, что большинство эмигрантов — христиане и что это может привести к неминуемому крушению позиций христиан в Ливане. Эта тревога была обоснованной. В донесениях разведчиков прослеживается первый этап заката не только христиан Ближнего Востока, но и всех остальных меньшинств исламского мира, для которых он раньше был домом. Уйдут и евреи, и христиане, и многие другие, оставив свою родину обедневшей.

Якуба по-прежнему считал, что ведет войну на вражеской территории, и не хотел переходить на сбор информации, как бы полезна она ни была для победы Израиля. Вместо этого он упорно вносил предложения о проведении диверсионных актов. Например, после окончательного разгрома Арабской освободительной армии Якуба выяснил, что бывший командующий этих формирований, знаменитый Аль-Кавукджи, перебрался в Бейрут и живет как ни в чем не бывало на той самой улице, где снимает квартиру он, Якуба, неподалеку от пляжа Сен-Мишель. Тот самый командующий, который в свое время пообещал «убивать и крушить» в Палестине всех и вся, оказавшихся на пути к победе над евреями. Теперь для него наступили, похоже, невеселые времена. Якуба встречал его прогуливающимся с женой-немкой и поражался тому, что выглядит он «совершенно заурядным, скорее, даже симпатичным, забывшим про свою былую наглость». Якуба задумал взорвать его машину, но этот его план, как раньше план диверсии на нефтезаводе, был отклонен Центром. К весне 1949 года этот арабский полководец и его Освободительная армия растеряли все свои былые силы, и его устранение утратило смысл.

Тогда Якуба предложил совершить покушение на премьер-министра Ливана Риада ас-Сольха. Тот был непримиримым врагом Израиля, хотя на трибуне вел себя несравненно отважнее, чем на поле боя, и ливанская армия внесла малозаметный вклад в общеарабские военные усилия. Объяснялось это тем, что ливанцев занимали не столько национальная гордость и борьба, сколько бизнес и средиземноморское солнышко. По этой же причине они, вероятно, были так слабы в контрразведке: строительство полицейского государства — не их сильная черта. В этом они были правы, тут я не могу с ними не согласиться.

План Якубы состоял в том, чтобы применить магнитную мину из тайника с оружием, зарытого на пляже. Ицхаку предстояло прикрепить эту мину к едущему автомобилю премьер-министра, поэтому он следовал за ним по всему Бейруту, как раньше следовал за муллой по Хайфе, захаживал в бакалейную лавочку рядом с домом политика, чтобы наблюдать за его отъездом и возвращением. Но в конце концов поступил приказ об отмене покушения. Если бы это было пьесой, то тайник на пляже послужил бы аналогом ружья на стене в первом акте, обреченного выстрелить в последнем. Но в том-то и дело, что происходило всё наяву, поэтому тайник так и остался невостребованным. Премьер-министр ас-Сольх погиб спустя два года, в 1951-м, от руки убийцы-араба.

Однажды вечером у Жоржетты и Ицхака случилась в центре Бейрута неприятность: их «олдсмобил» остановила полиция. Полицейский придрался к тому, что пассажирка сидит рядом с таксистом, а не на заднем сиденье, как полагалось. Обоих отправили в участок, где стали допрашивать по отдельности. Ицхак назвал свое имя и место рождения: Абдул Карим Мухаммед Сидки из Яффо, Палестина, перемещенное лицо.

Тема безопасности не сильно тревожила ливанцев, но настойчивость допроса обеспокоила Ицхака. После нескольких вопросов о Жоржетте он понял, что полиция подозревает ее в незаконной проституции за пределами выделенного для этого промысла «квартала красных фонарей» рядом с площадью Мучеников, с его лицензированными борделями, приносившими городу доход. Власти активно боролись с противозаконным предпринимательством. Ицхак заверил полицейского, что они близкие знакомые, пара, и для пущей убедительности ляпнул, что намерен жениться.

Это только усложнило ситуацию, потому что полицейский оказался противником браков между мусульманами и христианами. В Ливане этому не бывать, заявил он и предостерег: лучше держись от нее подальше, потому что ее брат — преступник, «наполовину убийца» (эти слова врезались Ицхаку в память).

После этого Ицхак и Жоржетта решили быть осторожнее. Они больше не разъезжали по городу вместе, а просто встречались в кинотеатре, откуда возвращались домой каждый сам по себе. После одного такого свидания Ицхак, простившись с Жоржеттой, отправился по привычке домой. Внезапно его прижали к стене в темном уличном углу, и в двух дюймах от его лица блеснул нож — здоровенный, такими орудуют торговцы рыбой. «Сам детина тоже был огромный, во-от с такой рожей!» — рассказчик расширил в притворном ужасе глаза. Но в тот момент его ужас был всамделишным. Он знал, с кем имеет дело, потому что однажды наблюдал братца Жоржетты, «наполовину убийцу», за прилавком рыбного рынка.