Тем временем на борт «Грозного» прислали бригаду, которая после сложного процесса пришвартовки подлодки к «Дракону» приступила к ремонту судна. Работали по две смены, не тратя времени зря, чем порядочно нервировали Тараса. Но приходилось мириться. Дело, как-никак, спорилось, а на кону были жизни всех членов его команды.

Всюду сновали рабочие, змеились провода, катались технические установки. То и дело плевались искрами сварочные аппараты, прогонялась новая электроника — нареченный именем грозного правителя древности, величественный атомоход оживал. К тому же Император выделил тридцать человек в качестве новых членов команды, которые вскоре должны были прибыть на борт.

При свете дня приплывший накануне танкер выглядел еще более устрашающим. Многочисленные надстройки и бойницы, щерящиеся пушками и пулеметами, могучие якорные цепи, лестницы и подвижные башни радарных установок, — «Лев Поликарпов» по сравнению с «Черным драконом» выглядел не более чем малюсенькой прогулочной яхтой.

Собранная из фрагментов брони и листового железа (скорее всего — просто обшитая металлом артиллерийская башня) огромная голова дракона на носу, из пасти которой торчало дуло орудия калибра не менее 460-мм, даже с выключенными прожекторами в глазницах заставляла многих полярников упорно отворачиваться от линии берега. Зрелище было жутковатое.

— Шустро они взялись, — засовывая в рот новую палочку, Макмиллан кивнул на суетящихся возле «Новолазаревской» бойцов и механиков с «Дракона». Они с Зэфом уже некоторое время, стоя в сторонке, наблюдали, как незваные гости с помощью могучих тросов и квадроциклов пытались выкатить из полуобвалившегося гаража «Крейсер Берда» с пассажирским самолетиком на крыше, чтобы переправить его на танкер.

— Может, помочь? — с сомнением предложил здоровяк.

— А ты-то куда? — одернул приятеля Рэнди. — Это же грабеж, считай. Сколько стояло, а теперь мы еще и подтолкнуть должны? Пожалуйста, забирайте, гости дорогие, так что ли, по-твоему?

— Ну, не знаю, — шмыгнул носом Мичиган. — Неправильно ведь делают. Смотри, левый трос сейчас за кусок арматуры зацепится. Вон тот, видишь. Может, сесть, подрулить хотя бы?

— Вижу, и что? Много ты там нарулишь. Их проблемы, — пожал плечами Макмиллан.

— Для чего он им вообще понадобился?

— Спроси что полегче. Наверное, извечная логика — не пропадать же добру, может, когда пригодится, — предположил Рэнди. — Лучше пойдем, посмотрим, чего они там на базе вынюхивают.

За ночь переварив впечатления от первой встречи с Императором, члены команды «Грозного» начали потихоньку собираться в путь. Но делалось это без особого энтузиазма, с намеренной неторопливостью. Каждому было о чем подумать. Ведь впервые с момента приплытия к Земле королевы Мод стало очевидно, что погибшие друзья и родственники навсегда останутся здесь.

Тяжело было с этим мириться: все понимали, что вряд ли когда-либо уже вернутся сюда. Приуныли и бывшие обитатели «Новолазаревской», осознавая, что покидают землю, на двадцать долгих лет ставшую им домом.

— Слышь, священник, — буркнул Батон, когда на его требовательный стук на крыльцо церкви вышел Мигель. — Мы тут вроде как отплывать собираемся…

Старый охотник замялся, отчего стал еще более хмурым. Он был явно не в своей тарелке.

— Слышал. Что-то слупилось? — спросил священник.

— Это… Ты не мог бы панихиду по нашим напоследок отслужить? А то ведь не вернемся уже, поди.

Они некоторое время молча смотрели друг другу в глаза, прекрасно понимая, что творится у каждого на душе. Рыжеволосое яблоко раздора не давало обоим покоя. Батон ревновал, да и в душе священника с каждым днем все сильнее начинало проклевываться нечто новое и давно забытое, что очень сильно тревожило Мигеля. Уж слишком часто в последнее время ему стали сниться бездонные зеленые глаза.

— Хорошо, собирай остальных, — наконец вздохнул он. — Я только молитвослов и кадило возьму.

Панихиду отслужили, но легче на сердцах от этого не стало. Моряки неуклюже пытались подпевать срывающимися, хриплыми на ветру голосами. Каждый молился, как умел. К облегчению священника, Лера на службу не пришла, решив, что попросит Мигеля отдельно помолиться на могилах ее родителей. Хотелось попрощаться с ними одной и не выносить рвущиеся из груди слезы на вид остальным. Какое к черту кому дело!

Сильнее всех нервничал пропадавший в своей каюте Савельев, у которого от работы и бесконечного чтения покраснели и начали слезиться глаза. Неожиданное появление корейского танкера на некоторое время вытеснило из его головы тревожные мысли о случайном чудовищном открытии, но как только первая эйфория спала, метеоролог снова почувствовал, что пора бить тревогу.

И всему виной был цилиндр, который они обнаружили в снегу с Паштетом и Треской!

Но прежде чем искать поваров, Савельев для верности промаялся следующие полночи над бумагами Ежи, вынутыми вместе с такой же странной емкостью из добытого Лерой подсумка.

А затем ни свет, ни заря что есть мочи замолотил кулаками в каюту Тараса.

— Чего бузишь, склянок еще не было, — буркнул показавшийся из-за двери помятый старпом. — Спать вали. Или чё, буря опять какая?

— У нас проблемы, Тарас, — утирая струящийся со лба пот тыльной стороной ладони, заторопился, проглатывая слова, Савельев. — И очень серьезные. Зови всех в кают-компанию, быстро. Я за поварами!

— Да чего хоть случилось-то? — спросонья не понимая, протер заспанные глаза Лапшов.

— Вот это случилось, — Савельев ткнул старпому под нос одну из бумаг Ежи.

Раздраженно выдернув ее из руки метеоролога и пробежав первые несколько строк, мгновенно проснувшийся Тарас стал мрачнее тучи.

— Но этого не может быть… — потрясенно пробормотал он.

Сидевшие на камбузе Паштет и Треска изо всех сил пытались отвлечься домино, чтобы не прислушиваться к своим ощущениям, но игра упорно не хотела завязываться. Ходы не шли, масть тоже, что только еще больше раздражало и без того напряженную парочку. Наструганные кое-как кальмары и водоросли на сковородках давно начали пригорать. Анекдоты и привычные в обиходе подколы сегодня что-то не шли. Юморить вообще не хотелось. Оба чувствовали непонятную тревогу, липкой жижей растекавшуюся внутри.

— Ну как, прошло? — в очередной раз посмотрев на приятеля, с надеждой спросил Паштет, у которого сосало под ложечкой.

— Неа, чувак, — откликнулся Треска. — Как чесалось, так и чешется, ёшкин корневище.

В подтверждение своих слов он засучил рукав водолазки, заляпанной пятнами кухонного жира, и продемонстрировал покраснение от запястья до локтя, уродливым кривым отеком расползшееся по волосатой руке.

— Язык сухой, будто по нему наждаком поводили.

— И у меня та же фигня, — растерянно пробормотал Паштет. — Пить постоянно охота. Таблеток, что ли, каких жахнуть или самогонкой залить? Для профилактики.