– Ах, какая радость! – с сильным акцентом воскликнула рыжая, вскочив при виде гостей. – Как давно вас, матушка, не было! Ждем-ждем…

Полунагие служанки отступили к стене и скромно встали, потупив голову.

– Да уж, мадам Кларисса, я всё в делах и в делах, о своём отдыхе и подумать некогда, – громко сообщила Минкина.

– Нельзя о себе забывать, ваше превосходительство, – заворковала дама. – Как же тело не ублажить? Никак невозможно… Вы и гостью с собой привезли?

– Это моя подруга, мадам Наталья. Вы уж ей всё, что она захочет, предоставьте, я плачу, – сообщила Минкина.

– Конечно, конечно!.. Мы рады мадам Наталье, – сообщила рыжая и любезно растянула в улыбке ярко-красные губы. – Что прикажете для вашего превосходительства?

– Я после подруги зайду, а пока нам с вами поговорить нужно, – сказала Минкина и повернулась к Наталье. – Иди с девицами, ни от чего не отказывайся, это мой тебе подарок.

Одна из молчаливых прислужниц прошла в угол комнаты, что-то там нажала и повернула деревянную панель, открыв проход в соседнее помещение. Сикорская двинулась за ней. В увешанной зеркалами комнате без окон почти не было мебели. Лишь посреди стояла широкая кушетка, да у стены притулился небольшой шкафчик.

– Позвольте, барыня, вашу шубку и капор, – ласково залепетала одна из девушек с таким же акцентом, как у мадам Клариссы, а вторая молча потянула камер-фрейлину за рукав.

«Да они француженки, – поняла Наталья, – видать, здесь обустроили особое заведение для таких, как Настасья».

Сикорская решила не показывать того, что знает французский, пусть считают её такой же деревенщиной, как Минкину. С детства усвоив, что молчание – даже не золото, а главное средство выживания, Наталья лишь тупо глядела на заморских шлюшек, снимающих с неё одежду.

– Мы вам всё тело умастим, разомнём, погладим, – ворковала француженка. – Мадам Натали останется довольна. Я буду спрашивать, нравится ли, а вы мне говорите, чего вам хочется.

– Хорошо, – согласилась Сикорская, пока не понимавшая, что ей должно понравиться.

Женщины быстро справились с её одеждой и потянули Наталью к кушетке, накрытой белоснежной простынёй.

– Прошу вас, ложитесь на спинку, мы вас сейчас цветочной водой оботрём, а потом душистыми маслами умастим, – льстиво приговаривала француженка, – тело ваше совсем молодое станет.

«Да, тело омолодить не мешало бы, – подумала Сикорская, – грудь обвисла, талия заплывает».

Она вдруг поверила этим подозрительным девицам, что те смогут совершить чудо и вернуть ей прежнюю фигуру. Наталья легла на кушетку и закрыла глаза. Француженки слаженно двигались вокруг неё. Сначала по коже Сикорской заскользили влажные салфетки, и она почувствовала запах сирени. Было так приятно, руки женщин оказались нежными и ласковыми. Когда они стали наносить на тело что-то прохладное, запахло травами и медом. Потом француженки массировали Сикорскую, и она таяла, ведь это оказалось более чем приятно и необычайно чувственно. Женщины ласкали грудь Натальи, её живот и бёдра, а потом проворные руки оказались у неё между ног. Тяжёлая волна желания зажгла Наталье кровь. Мгновенно вспомнились оргии в Грузине. Роскошное было время!

– Она уже готова, – сказала ранее молчавшая женщина по-французски и предложила напарнице: – Спроси её.

– Мадам хочет, чтобы всё было как с мужчиной или как с женщинами? – по-русски осведомилась служанка.

«Настасья сказала не отказываться ни от чего, – вспомнила Сикорская, – значит, нужно соглашаться на всё».

– Пусть будет и так, и так, – ответила она.

– Хороший выбор, – согласилась француженка и, перейдя на родной язык, объяснила товарке: – Она хочет и то, и другое. Займись грудью, а я сделаю остальное.

По телу Сикорской летали умелые руки, а ласковые губы раздували горевший в ней огонь. Наталья не открывала глаз, наслаждаясь предвкушением, внутри неё зародилась жаркая дрожь. Камер-фрейлина извивалась, стремясь к последнему острому восторгу, но ей не хватало привычной полноты мужской плоти внутри себя. Как будто поняв это, француженка что-то ввела в её лоно. Удовольствие сделалось полным. Наталья выгнулась дугой и закричала от наслаждения.

– Замечательно, мадам, – проворковала француженка. – Мы рады, что доставили вам удовольствие, надеюсь, что вы будете часто посещать наш дом.

– Да, благодарю, – не открывая глаз, ответила Сикорская, всё её тело растворилось в истоме, и она даже не представляла, что сейчас ей нужно будет вставать.

Но француженки быстро её посадили, ловко одели и, взяв под руки, вывели в гостиную, где о чём-то тихо беседовали Минкина и мадам Кларисса. Сикорская услышала лишь последние слова: «Теперь уже навсегда…» и увидела, как в кармане француженки исчез объёмный кошелёк.

– Ну что, подруга, ты так кричала, видать, хорошо тебя мамзели побаловали, – сказала Настасья, – теперь мой черёд.

Она прошла в зеркальную комнату и закрыла за собой потайную дверь.

– Садитесь к огню, мадам Наталья, – любезно предложила хозяйка дома, – отдохните. Мои девочки знают своё дело, после них все косточки у дам поют.

Камер-фрейлина уселась в мягкое кресло и вытянула ноги. Привычка подслушивать и выведывать уже стряхнула с неё прежнюю истому, и Сикорская осторожно спросила:

– Это ведь не все услуги, которые вы оказываете дамам?

– Вы очень догадливы, – заулыбалась мадам Кларисса, – мы помогаем нашим гостьям во всех их заботах. Наше удовольствие безопасное, не то что с мужчинами. А если нужно от последствий мужской страсти избавиться – это мы тоже делаем, и наоборот – если дама к мужчине симпатию имеет, а он нет… Бывает, соперница на пути стоит… Почему же не помочь, если, конечно, кто-то сможет оплатить мою помощь…

«Плод травят и ворожат, – поняла Сикорская. – Но что значит – убрать с пути соперницу? Похоже, что эта рыжая карга не остановится и перед убийством».

Нельзя сказать, что Сикорскую это покоробило. Каждый зарабатывает себе на жизнь как может, а вот Минкина, похоже, не зря так долго в фаворитках у кузена ходит – дело попахивает приворотом.

– Позвольте уточнить, вдруг мне ещё захочется сюда прийти – сколько вы берёте за такое удовольствие, как сегодня?

– Ах, для хороших дам я делаю это почти бесплатно, – закатила глаза мадам Кларисса, – всего червонец. Вот если вы захотите что-то действительно сложное, тогда уж нужно будет договариваться.

Для Сикорской и десять рублей были значительной суммой, но она, не моргнув глазом, уставилась на хозяйку этого странного салона и осведомилась:

– Что, например?

– Молодой человек вам понравился, а он к вам симпатию не проявляет, – подсказала мадам Кларисса, – можно горю помочь. Разные способы есть. Вот, например, помогает, если на восковую куклу приворот сделать. За это я меньше ста рублей не беру. Другие способы тоже имеются, совсем уж намертво мужчину привязать можно, до самой смерти, но это уже много дороже. Если надумаете, тогда и поговорим.