– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – забеспокоился он.

– А ты? – чуть слышно спросила Холли.

– Я? – испугался Сергей. – А что могу рассказать я?

– Не знаю. Скажи, почему мне казалось, что у нас не всё ладится?

– Ты ошиблась… У нас всё хорошо! Просто я не решался сказать тебе об отъезде в Лондон. Я получил мой чин авансом, мне его нужно ещё заслужить. Я хочу, чтобы мы венчались в Англии. Твой брат собирался весной по делам приехать в Лондон, я уговорю его привезти всю семью и сыграть свадьбу там.

Ольге пришлось признать, что жених так и не захотел поговорить с ней откровенно. Но, может, пророчица ошиблась?.. Или приворот не оказал на него сильного действия, и Сергей просто ничего не чувствует. Княжна так и не продвинулась в своих догадках дальше того, что сказала ей Татаринова, да и в откровениях этой дамы она уже начала сильно сомневаться. То, что предлагал Сергей, звучало разумно, а самое главное, в этом был выход. Если женщина, приворожившая Сергея, находится в Петербурге, а это, похоже, именно так, то из-за его отъезда злодейке, чтобы получить желаемое, придётся пересекать два моря. Да и у Ольги будет время подумать о том, как ей жить дальше.

– Мне нравится твоё предложение! Я ещё нигде не бывала, начну свои путешествия с Англии. Все едут в свадебное путешествие после венчания, а я поеду до него.

– Я считаю, что мы поженились сегодня, – возразил Сергей, – и твоё путешествие будет настоящим свадебным. Только вот…

– Что – вот? Почему ты замолчал?

– У нашего свидания могут быть последствия, – объяснил Сергей. – Обещай мне, что, если забеременеешь, тут же пришлёшь письмо по дипломатической почте через моего начальника – тайного советника Вольского. Я сразу же вернусь, тогда обвенчаемся здесь.

– Я бы очень хотела, чтобы это случилось, – вздохнула княжна.

– Я тоже был бы счастлив, но надеюсь, что всё пойдёт по моему плану и мы обвенчаемся в Лондоне.

В дверь постучали.

– Это Домна, – огорчилась княжна, – тебе пора уходить. Горничная выведет тебя по чёрной лестнице. Я не хочу, чтобы Алексей узнал о том, что было между нами.

– Я, пожалуй, тоже, – улыбнулся Сергей, – мне не стыдно, но не хотелось бы, чтобы тебе читали нотации.

– Они не будут читать нотации. Алексей точно не будет – он вызовет тебя на дуэль. А я не хочу, чтобы мой брат и муж стреляли друг в друга.

Ольга в последний раз обняла своего любимого и легонько отстранила его. Сергей поцеловал её припухшие губы и поднялся с постели. Он быстро оделся и повернулся к невесте.

– Ты обещала!

– Да!.. А теперь иди, Домна ждёт за дверью.

Горничная и впрямь топталась у порога. Увидев князя, она приложила палец к губам, призывая того не шуметь, и быстро пошла к торцу коридора, где открыла незаметную дверку в стене.

– Сюда, ваша светлость, – прошептала она и, взяв приготовленный ночник в одну свечу, шагнула на узкую винтовую лестницу.

Сергей пошёл за ней. Не встретив никого из слуг, они благополучно спустились до первого этажа. Горничная отодвинула засов и выпустила князя на улицу. Он оказался в узком переулке, выходящем одним концом на Миллионную улицу. До дома его сестры на Английской набережной было минут двадцать хода, и Сергей отправился домой. Холодный ветер с Невы рвал полы его шинели, швырялся каплями дождя, перемешанного со снегом, но Курский этого не замечал. Он был счастлив. Холли вывела его к свету. Девочка-ангел, его сокровище, вернула в жизнь Сергея надежду и любовь. Теперь он уже не сомневался в том, что сможет осуществить свой план. С Холли у него всё получится!

Ничего-то у Натальи не получалось. Видно, Бог проклял сестёр Ветлицких, раз не даёт их детям выбраться из бедности и унижений. Сикорская пыталась себя успокоить: «Зачем ныть? Вон братец Алексей Андреевич до каких высот поднялся – второй человек в империи. Нет никакого проклятия, нужно лишь не теряться и идти к выбранной цели. Хоть по головам!»

Зря она связалась с этой «провидицей», толку от её заклятий, как от козла – молока. Впрочем, здесь Наталья явно перегибала палку: ей пришлось согласиться на самый простой приворот из-за денег, ведь ни на что другое средств у неё всё равно не было.

Татаринова стоила баснословно дорого. Была б жива мадам Кларисса, приворот обошёлся бы Наталье вдвое, а то и втрое дешевле. К тому же француженка не брезговала брать в оплату вещи, в то время как аристократка Татаринова принимала лишь золото и ассигнации. Вот и приходилось Сикорской терять кучу денег у ростовщиков. Да, жаль Клариссу, уж очень та была полезна!

С француженкой Наталью познакомила Минкина, приехавшая как-то ненадолго в Санкт-Петербург. Тогда Настасья прислала во дворец исписанный каракулями листочек, где предлагала «оживить былую дружбу». Помня, кому обязана своим возвышением, Сикорская не рискнула отказаться, да и воспоминания о пребывании в Грузине всё ещё будили в её теле сладкое томление. С тех пор не то что троих сразу – даже одного мужчины в её жизни не было. Тем же вечером камер-фрейлина отправилась в красивый новый дом на набережной Мойки, построенный не так давно братцем Алексеем Андреевичем. Минкина ждала её. Хозяин дома отсутствовал, а Настасья уже изрядно выпила. Лицо её побурело, глаза лихорадочно блестели.

– Здравствуй, подруга, – весело сказала она, троекратно целуясь с Натальей. – Поедем веселиться! В доме, сама понимаешь, нельзя: предадут, сволочи, всё расскажут да ещё и от себя прибавят. Но я запреты обойду, любого вокруг пальца обведу и уж себе в удовольствии не откажу!

Кучеру Василию – одному из тех троих, кого Наталья так часто вспоминала холодными ночами в Зимнем дворце – велели заложить карету, и Минкина объявила слугам, что едет с сестрицей барина за покупками. Экипаж сначала покатался по Невскому, а потом углубились в узкие улочки Охты. Наконец Василий остановил карету у небольшого дома с тёмными балками на белёных стенах.

– Приехали, – сообщил он, открывая дверцу, и так улыбнулся Сикорской, что по её спине пробежала дрожь предвкушения.

– Чего скалишься? – ревниво прикрикнула Минкина. – Когда разрешу, тогда и будешь зубами сверкать, а пока сиди тихо.

Метресса прошла в услужливо распахнутую дверь, Сикорская последовала за ней. Настасья уверенно двигалась в тёмной прихожей и в узком коридоре. Дом был похож на жилище небогатого чиновника, и камер-фрейлина пока не могла понять, что же они здесь забыли. Но вот Настасья толкнула дверь, и Сикорской показалось, что они попали в другой мир. В комнате, заставленной великолепной французской мебелью, восседала ярко накрашенная немолодая дама. Её нарумяненные щёки испещрили морщины, ярко-рыжие волосы своей пышностью и симметричными локонами походили на парик, а сильно обнажённая грудь давно потеряла форму и колыхалась в низком вырезе платья, как растаявшее желе. Рядом с рыжей на полу сидели две полуобнажённые девицы и покрывали красной краской ногти на её руках.