Следующим вечером, вернувшись с работы, она обнаружила Кирилла дома. Он вышел в прихожую, заслышав ее ключ в замке. Он был одет по-домашнему, в джинсах и черной майке, которая так ему шла, подчеркивая скульптурные формы торса…

Меньше всего Тоня ожидала, что все в ней замрет, до паралича дыхания, при виде этого мужчины, этого лица, этого тела… С трудом справившись с эмоциями, Тоня беззаботно спросила:

– Ты решил вернуться?

– Как видишь.

Тоня прошла в комнату – Кирилл посторонился, ее пропуская, а сам направился на кухню. Переодевшись и умывшись, Тоня направилась туда же.

Кирилл изучал наклейки на пластиковых коробочках с какой-то едой и на ее появление не обернулся. Он был очень зажат и скован.

Тоня решила не заострять на этом внимание.

– Что это?

– Ммм… Салат из креветок… Еще салат, из морепродуктов… Не понял толком, из каких.

– Я это страшно люблю!

– Поэтому я и купил. Для тебя.

– Ты пришел мириться?

– Мириться?! А что я сделал, чтобы просить у тебя прощения, Антония? Это ты шпионила за мной! Это ты меня не слушалась, хотя никто в твоей жизни так не опекал тебя! И теперь ты полагаешь, что я пришел просить у тебя прощения???

– А что, ты пришел в надежде на то, что я у тебя его попрошу?!

Он не ответил.

– И не надейся, Кирилл. Ты нехорошо поступил со мной. Мне не в чем извиняться.

Кирилл молча накрыл на стол.

– Садись.

Он разлил белое вино по бокалам и выпил, не сказав тоста, не чокнувшись с ней.

– Зачем ты вернулся? – спросила Тоня. – Не знаю, что у тебя на уме, но ты меня не любишь. И не любил никогда!

Кирилл наполнил свой бокал еще раз, затем заботливо подложил Тоне еды.

– Любил, – сказал он. – И сейчас люблю.

– Это правда? – вспыхнула Тоня надеждой.

– Правда. Ешь.

…Все было ужасно напряженно. Они закончили ужин, обмениваясь ничего не значащими репликами в духе «передай мне соль, пожалуйста». Потом Кирилл включил телевизор и позвал Тоню смотреть какую-то дурацкую телепередачу. Она послушно пришла и некоторое время тупо смотрела в экран. Вскоре Тоня, ощутив тяжелую, мрачную усталость, отправилась умываться. Ей было лень гадать, что будет дальше. Она слишком устала от всего, чтобы гадать.

Кирилл пришел в постель на полчаса позже. Крепко обнял ее сзади, прижавшись всем телом.

– Я люблю тебя, – тихо сказал он.

Тоня, которая еще толком не успела заснуть, мгновенно вынырнула из дремы. Но промолчала. Ее тело блаженствовало, ощущая близость Кирилла, его родное тепло, проникающее сквозь ее кожу, и ей совсем не хотелось говорить – ей хотелось повернуться к нему, и тереться об него, и целовать, и любить…

Но она желала сначала все выяснить. И потому не шелохнулась в ответ.

– Тоня… Ты меня разлюбила?!

– Кирилл… Пойми меня правильно… Ты сам сделал все, чтобы разрушить…

Кирилл приподнялся на локте, вглядывался некоторое время в ее профиль и, наконец, произнес:

– Что бы там ни было, не сомневайся во мне. Я действительно люблю тебя.

– Но когда любят, так себя не ведут!.. Ты меня загрузил загадками, ты мне врал, ты меня пугал!

– Прости. Ты можешь все забыть и начать сначала?

– Нет. Мне нужны объяснения.

– Ты сама будешь им не рада…

– Возможно. Но я буду рада, что между нами нет лжи. Это важнее.

– Ты меня еще любишь, Тоня?

– …Да.

– Тогда ты меня точно разлюбишь… Я плохой.

Тоня повернулась. У него был совершенно убитый вид.

Любовь, жалость, нежность вытопили из ее сердца последние обиды, и Тоня, со всей страстью самопожертвования, принялась горячо заверять Кирилла, что любит, что все простит, что все останется в прошлом, лишь бы разрушить эту стену загадок и отчуждения, лишь бы верить ему…

– Хорошо, – тяжко вздохнул Кирилл. Он встал, накинул халат, сел в кресло напротив кровати. – Слушай.

…В Туле Кирилл, как следовало из его повествования, торговал подержанными иномарками, часть из которых имела весьма туманное происхождение. Иными словами, краденые. Затем появилась возможность делать то же самое в Москве, но с бОльшим размахом, и он перебрался в столицу. Понятно, что рассказать Тоне о таком бизнесе он не мог. И посему, узнав случайно, что в Москве имеется фирма, возглавляемая его полным тезкой, Кирилл преподнес эту легенду Тоне. Оттого-то он однажды и перепутал Солянку с Полянкой, оттого-то он не хотел встречаться с Тоней у входа в «свою» фирму… Каталог, как и бланки, он раздобыл, чтобы у Тони не оставалось сомнений.

Разумеется, сам Кирилл машины не угонял. Ему их продавали по сходной цене, а лишних вопросов в таких делах не задают. Случалось, что машины пригоняли по ночам, и Кирилл был вынужден их ставить в специальный арендованный гараж… Откуда и странные знаки по ночам. Ну, а пистолет, понятно, на всякий случай. Разные люди в этом бизнесе попадаются…

Затем у Кирилла действительно случились неприятности. На их фирму наехали с проверкой. Надежд почти не оставалось. Он запил…

– Ты действительно запил, Кирюша? – тихо спросила Тоня. – Мне показалось, что…

– Ты права. Я последние дня три только делал вид. Боялся твоих расспросов, Тоня. Прости.

Они встретились глазами, и каждый замер в невыразимом и невыраженном желании броситься другому в объятия. С трудом выдираясь из пут оплавляющей нежности, Тоня заставила себя вспомнить: она еще не все узнала, еще не все поняла.

– И что теперь с твоей фирмой?

– Удалось выкрутиться. За взятки, конечно… Но больше у меня нечистых машин не будет.

– Хорошо, – кивнула она просто. – Тогда фотографии. Объясни.

– Что тебе объяснить? У меня были до тебя женщины. – Его голос вдруг сделался обиженным и суховатым. – Я же не спрашиваю, кто у тебя был до меня!

– Да, но… Там на фотографиях была и я… Ты сделал фотомонтаж! Зачем?!

– Ты отказалась проделать это в реальности. Это была моя эротическая фантазия… Ты же знаешь, Антония, – я люблю секс и всякие выдумки…

Тоня задумалась. Кирилл, видимо, воспринимал иначе их физическую близость… Для нее секс был следствием и продолжением любви. А для него – мужчины так устроены, Тоня знала, – для него это были два отдельных понятия, которые лишь иногда совмещались.

– Я думал тебе однажды их показать, – добавил Кирилл. – Твои монтажи, разумеется, – смущенно уточнил он, – а не остальных… Надеялся, вдруг они тебя возбудят…

Он неожиданно порозовел, как школьник, и заерзал в кресле. Тоня не смогла сдержать ласковую усмешку. Его возбуждение, его желание докатилось до нее волной цунами и едва не унесло с собой. Но она твердо решила: сначала все услышать до конца.